Л. 388 об. – 389. Не оголяйте бо, глаголет закон, брад ваших. Сие бо женам благолепосоздавый сотвори Бог, мужем же нелепотно усуди. Ты же, сия творя, за угождение, противяся закону, гнусен будеши пред Богом, создавшим тя по Образу Своему. Аще убо хощеши Богу угождати, воздержися от всех, яже ненавидит Той, и ничто же дей Тому неугодных15.
Получается, что образованные люди московского культурного ареала были хорошо знакомы с этим пунктом «Апостольских постановлений», так как он с середины XIII в. был включен в состав русских Кормчих (правда, по ошибке его авторство приписывалось Никите Стифату), а в 1653 г. был издан в печатной Кормчей, по статусу и значению сопоставимой с Соборным уложением.
Выраженная в этом тексте идея, несомненно, оказалась частью фонда важнейших конституирующих идей московского общества XV–XVII вв., что уже неоднократно отмечалось исследователями16. В этом можно легко убедиться, обратившись к конкретным примерам.
В «Слове избрано от Святых Писаний, еже на латыню» 1461–1462 гг. обычай католических священников брить бороду квалифицируется как поругание «Образа Господня», совершаемое во угождение «женскому зрению»17. Сходная идея выражена в послании, составленном, скорее всего, Ростовским и Ярославским архиепископом Феодосием Бывальцевым в середине XV столетия, в котором владыка обличал некоего князя, свое духовное чадо (им являлся «один из ростовских, ярославских или белозерских княжат»18), в греховности брадобрития такими словами:
Но вем, сыну, откуду пострамися мудрование разума твоего: поползнулся еси, яко человек, мню, яко воздремал еси, безместнаго ради пременения или непоминания ради горних, или запомышляеши долних, забвениа ради страха смертнаго и исхода душа своея, иже православную верю держа, и побежаеши ю зловерием, латынскыа мудроствуя. Сотворил тя Господь по Образу Своему и по подобию. Ты же о сем не благодарен явися, но по плоти ходиши, а не по духу. Плотская же мудрость – вражда на Бога и закону Божию не повинуется. Но повеждь ми, сыну, чего ради закону Божию не повинуешися и супротивная твориши: проклятую бритву накладаеши на браду свою, женам угодие творящи, понеже сие дело блудолюбие есть, верному бо ти суще рабу Божию, не подобает ти сих творити. Ты же, сия творя, поругаешись Образу Божию, создавшему тя по Образу Своему. Се же дело есть чюже християнскаго обычая, но латынское любомудрие есть. Аз же, смереный архиепископ или епископ имярек, молю твое благородие: престани от таковаго нечестия, егоже ненавидит Бог.
Далее архиепископ внушал князю, что тот несет ответственность за тех, кем обладает по воле Божией, которых он обязан «научить <…> всякому благочестию», а он вместо этого вводит их в соблазн. Владыка напоминал евангельские слова о страшном наказании для тех, кто служит соблазном для других («горе человеку тому, о нем же соблажняется мир»; ср.: Мф 18: 7), и призывал князя применить эти слова к себе: «Ты же и сам