Василий Никифоров-Волгин

Ключи заветные от радости


Скачать книгу

На клиросе встрепенулись, зашуршали нотами и грянули волновым заплеском:

      – Господа пойте и превозносите во вся веки… – Несколько раз повторил хор эту песню, а чтец воскликал сквозь пение такие слова, от которых вспомнил я слышанное выражение: «боготканые глаголы».

      – Благословите солнце и луна; благословите дождь и роса; благословите нощи и дни; благословите молнии и облацы; благословите моря и реки; благословите птицы небесныя; благословите звери и вси скоти.

      Перед глазами встала медведица со слепым медвежонком, пришедшая к святому Макарию:

      – Благословите звери!..

      «Поим Господеви! Славно бо прославися!» Пасха! Это она гремит в боготканых глаголах: Господа пойте и превозносите во вся веки!»

      После чтения Апостола вышли к плащанице три певца в синих кафтанах. Они земно поклонились лежащему во гробе и запели: «Воскресни Боже, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех».

      Во время пения духовенство в алтаре извлачало с себя черные страстные ризы и облекалось во все белое. С престола, жертвенника и аналоев снимали черное и облекали их в белую серебряную парчу.

      Это было до того неожиданно и дивно, что я захотел сейчас же побежать домой и обо всем этом диве рассказать матери…

      Как ни старался сдерживать восторга своего, ничего поделать с собою не мог.

      – Надо рассказать матери… сейчас же!

      Прибежал запыхавшись домой и на пороге крикнул:

      – В церкви все белое! Сняли черное, и кругом – одно белое… и вообще Пасха!

      Еще что-то хотел добавить, но не вышло, и опять побежал в церковь. Там уж пели особую херувимскую песню, которая звучала у меня в ушах до наступления сумерек:

      Да молчит всякая плоть человеча

      И да стоит со страхом и трепетом

      И ничтоже земное в себе да помышляет.

      Царь бо царствующих и Господь господствующих

      Приходит заклатися и датися в снедь верным…

      Светлая заутреня

      Над землей догорала сегодняшняя литургийная песнь: «Да молчит всякая плоть человеча и да стоит со страхом и трепетом».

      Вечерняя земля затихала. Дома открывали стеклянные дверцы икон. Я спросил отца:

      – Это для чего?

      – В знак того, что на Пасху двери райские отверзаются!

      До начала заутрени мы с отцом хотели выспаться, но не могли. Лежали на постели рядом, и он рассказывал, как ему мальчиком пришлось встречать Пасху в Москве.

      – Московская Пасха, сынок, могучая! Кто раз повидал ее, тот до гроба поминать будет. Грохнет, это, в полночь первый удар колокола с Ивана Великого, так словно небо со звездами упадет на землю! А в колоколе-то, сынок, шесть тысяч пудов, и для раскачивания языка требовалось двенадцать человек! Первый удар подгоняли к бою часов на Спасской башне… – Отец приподнимается с постели и говорит о Москве с дрожью в голосе: – Да… часы на Спасской башне… Пробьют – и сразу же взвивается к небу ракета… а за ней пальба из старых орудий на Тайницкой башне