Василий Никифоров-Волгин

Ключи заветные от радости


Скачать книгу

же Агапка подозвал его и сказал:

      – Хочу с тобою поговорить!

      – Об чем речь? – спросил Филиппка, поджимая губы.

      Агапка вытащил из кармана серебряный гривенник.

      – Видал?

      – Вижу… десять копеек!

      – Маленькая с виду монетка, – говорил Агапка, вертя гривенник перед глазами, – а сколько на нее вкусностей всяких накупить можно. К примеру, на копейку конфет «Дюшес» две штуки, за две копейки большой маковый пряник…

      – Во-о, вкусный-то, – не выдержал Филиппка, зажмуривая глаза, – так во рте и тает. Лю-ю-блю!

      – На три копейки халвы, на копейку стакан семечек, на две – каленых али китайских орешков, – продолжал Агапка, играя серебряком, как мячиком.

      – Ну, и что же дальше? – жадно спросил Филиппка, начиная сердиться.

      Агапка пронзительным взглядом посмотрел на него и торжественно, как «Гуак верный воин», про которого рассказ читал, протянул Филиппке гривенник.

      – Получай! Дарю тебе, как первому на свете другу! Но только прошу тебя… – здесь голос Агапки дрогнул. – не ухаживай за Надей… Христом Богом молю! Согласен?

      Филиппка махнул рукой и резко, почти с отчаянностью в голосе, крикнул:

      – Согласен!

      На полученную деньгу Филиппка жил на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая.

      Когда наелся он всяких сладостей, так что мутить стало, вспомнил проданную свою любовь и ужаснулся. Ночью его охватила такая мучительная тоска, что он не выдержал и расплакался.

      На другой день ему стыдно было выйти на улицу, он ничего не ел, сидел у окна и смотрел на кладбище. Дома никого не было. Филиппке очень хотелось умереть, и перед смертью попросить прощения у Нади, и сказать ей: «Люблю тебя, Надя, золотые косы!»

      Ему до того стало жалко себя, что он опустил голову на подоконник и завыл.

      И вдруг в думы его о смерти вклинилась обрадованная мысль: «Отдать гривенник обратно! Но где взять?»

      Филиппка вспомнил, что в шкафу у матери лежат в коробочке накопленные монетки. У него затаилось дыхание.

      «Драть будут… – подумал он, – но ничего, претерплю. Не привыкать!»

      Филиппка вытащил из коробочки гривенник. Выбежал на улицу. Разыскал Агапку и сказал ему:

      – Я раздумал! Получай свой гривенник обратно!

      В школу

      В окно брезжит мутное, иззябшее утро хмурого октября. Воет сиверко[2], нагоняя на душу тягучие, серые думы. Стучит неплотно притворенный ставень. Сеет дождь. За окном жмется от холода старая береза и мокрыми сучьями царапает по заплаканному окну.

      Я лежу в постели, покрытый бараньей шубой, смотрю на мутное оконце и с горечью прислушиваюсь, как стонет и воет непогода.

      В комнате у нас уютно. Мать топит большую русскую печь. Пламя так и полыхает, обдавая приятным теплом. Домовито пахнет дымом и тянет острой струйкой жареного картофеля. На столе шумит самовар и весело посматривают на тебя румяные баранки.

      Отец при свете яркой лампы сидит у верстака, подбивает подметку на большом рыбацком