как и прочие, поспешил соскочить со своего лежака. Противиться этой мойке не имело смысла. Даже за ширмами-перегородками были эти струи воды, а унитазы и раковины пропадали. При мойке струи воды били со всех сторон, и вода доходила до пояса, а потом быстро уходила в открывающиеся щели между стенами и полом. Сэм, ничуть не стесняясь меня и прочих девчат, быстро подмылась и прижалась ко мне.
– Предлагаю устроить им шоу, – сказала она достаточно громко, – Ну?..
Меня не надо было уговаривать – я после сна был со стояком. Я обнял Сэм, но её этого было мало: она увлекла меня к стене, а потом буквально запрыгнула мне на талию.
– Блин! – прорычала она от боли, насадившись на мой член, – Опять я была девственницей! За что?!.
Я развернулся и, прижав её к стене, начал двигаться в ней. Остальные девушки в шоке смотрели на нас.
Вместо обычных пяти минут мойка длилась минут двадцать, однако в этот раз вода поднялась чуть выше колен – пока я не кончил в Сэм и не вынул из неё член. Водные струи сменили струи горячего сухого воздуха. Наши сокамерницы поспешили за ширмы – явно за расчёсками. Мы чуть задержались, целуя друг друга. Раздалось шипение, и лежаки вернулись на место, потеснив нас от стены моим. Мы сели на мой лежак.
– Я схожу за расчёской, – с улыбкой сказала Сэм и оторвалась от меня, – Иначе опять буду пугалом!
Девушки вернулись на своё место и скромно сели на свои лежаки, прикрываясь от меня. Продолжали расчёсывать свои волосы. Вернулась Сэм и, критически осмотрев мою причёску, причесала меня. После этого занялась своей причёской.
– Что смотрите так, словно мы выебали вас? – спросила Сэм, закончив с причёской.
– Именно этого и хочется, – огрызнулась девушка с соседнего со мной лежака, на котором в прошлой камере была Галя Романюк.
– Серёжа? – с улыбкой спросила меня Сэм.
– Сэм, прекрати паясничать! – возмутился я, – Мы даже не знаем их имён. Предлагаю для начала познакомиться. Меня зовут… – и я представился также, как с прошлыми девчатами: фамилия, имя, отчество, местожительство, дата рождения, семейное положение, отсутствие детей и отсутствие подруги до похищения.
– Э! – возмутилась Сэм, – А я тогда тебе кто сейчас? Или то, что ты ебёшь меня минимум неделю субъективного времени – ничего для тебя не значит? Ты выебал меня уже в тридцать шестой раз и кончил в меня не меньше шестнадцати раз. Я уже дважды подарила тебе свою девственность!
– Но до похищения мы ж были одинокими! – возразил я.
Невольно я поймал себя и её на том факте, что мы в этой камере начали говорить по-русски. Кажется, это задала одна из девушек из этой камеры. И Сэм говорила по-русски так, словно это был её родной язык. Мало того, у неё был пермский говор – быстрая речь со смазанными окончаниями и гласными.
– Теперь ты кое-что значишь для меня, – ответил я, обнимая её.
Сэм сдержалась от комментариев по поводу прошлых соседок, которые были вполне уместны сейчас. К тому же, у этих девушек была та же перспектива.
– Сэм