здесь?
Слова Макса совсем не укладывались в ритиной голове. Как-то все это странно прозвучало. Их убили, а их убийца лежит в паре метров от них. Но они живы. Вроде. Значит, и не убийца он вовсе.
– Макс, погоди… – Рита сделала паузу, – но мы живы, вообще-то.
– Знаешь, меня тоже в этой ситуации чрезвычайно смущает данный факт. То есть, не то, что смущает. Просто, согласись, мы этого точно стопроцентно не знаем. Может быть, мы на том свете…
– Ага, – послышался голос лысого, – и сейчас нас распределят по местам дальнейшего пребывания.
Рита и Макс уставились на Мефодия, который ловко одним движением смог сесть на кровати.
– Ты кто?
– Я Мефодий. Остальное, как мне кажется, вам знать не нужно.
Мефодий попытался напрячь руки и порвать цепь. Не получилось.
– Что ты делаешь?
– Я хочу вылезти отсюда, – Мефодий огляделся по сторонам, – не думаю, что все это принесет мне приятные впечатления. Да, кстати, в меня тоже стреляли.
Мефодий спустил ноги на пол и попытался приподнять кровать.
– Видите, даже кровати к полу привинчены. Как думаете, хорошее это место или нет?
Макс с Ритой смогли повторить маневр Мефодия и сесть.
– Ты стрелял в меня.
– Послушай, я знать не знаю, кто ты. Считай, что это была вынужденная мера. Никакой личной неприязни у меня к тебе не было и нет.
– Меня Максимом зовут, – Макс вымученно улыбнулся, – я музыкант, и в тот вечер выступал во дворце. Потом пришла Галя взять интервью, потом ты…
– Макс, я спасал свою шкуру. Не больше и не меньше. Это была основная цель, а ты и твоя девчонка, как это называется, случайные жертвы среди мирного населения.
– Я не его девчонка, – Галя открыла глаза, – я вообще ничья девчонка. А, что, собственно, здесь происходит?
Галя не верила в загробную жизнь. Поняв, что жива, она сразу же попыталась найти хоть какое-то объяснение. В голове словно бы заработал компьютер, защелкали скрипты, были извлечены файлы, но…
– Так, что все это значит? Где мы?
Первой мыслью было то, что она в больнице. Да, в нее стреляли. Видимо, она потеряла сознание, и вот пришла в себя. Но в больницах не приковывают наручниками. Даже в психиатрических. Также в больницах не кладут вместе людей разного пола. Впрочем, то же самое относится и к тюрьмам – если бы это была тюрьма, их бы рассадили по разным камерам.
– Слушай, Мефодий, а не похитили ли нас? Ты говоришь, что в тебя тоже стреляли. Кто стрелял-то?
– Ты слишком много задаешь вопросов, – Мефодий внутренне скривился: слишком уж картинно прозвучала эта реплика. Так, будто они в дешевом боевике из девяностых.
– Не, ну, правда, – вмешалась Рита, – мы в непонятной комнате. Мы прикованы к кроватям. Может быть, это связано каким-то образом с тобой?
Мефодий, поняв, что все попытки выломать прутья спинки или передвинуть кровать только тратят его силы, постарался поудобнее