из гримерки и ожили в этих местах не хотелось. Мефодий примерно знал о том, что говорил Эйнштейн о такой материи как пространство-время, но это он почерпнул из пары популярных книжек, прочитанных после того, как по телеку показали сериал о жизни ученого. С недостатком знаний лучше не пытаться рассуждать, иначе рискуешь пойти по ложному пути предположений и выйти, в итоге, совсем не туда.
Дальше… Что дальше?
Мефодий подошел к окну и посмотрел на Луну. Полнолуние.
В дверь его спальни кто-то тихонечко постучал:
– Можно?
– Да, Рита, заходи.
Рита была без обуви и в сарафане:
– Решила все-таки примерить.
– А тебе идет, – Мефодий смотрел на Риту.
В лунном сиянии она выглядела как-то уж совсем невесомо.
Рита села на кровать:
– Знаешь, мне все-таки страшно. Сейчас не могла заснуть. Мысли всякие лезли.
– Что такое?
– Знаешь, я же в гримерку тогда лезла, потому, что влюблена была в Макса. Вернее, думала, что влюблена. Он в реальности оказался совсем не таким…
– Ты из-за того, что он психанул?
– Нет, не в этом дело, – она пыталась подобрать слова, – просто он был для меня героем, понимаешь? Каким-то возвышенным, загадочным. А тут… Ну, словно бы исчезло волшебство!
– Молодая ты еще, – Мефодий сел рядом и приобнял ее, – обычное подростковое разочарование. Такого в жизни много и случается сплошь и рядом. Я в детстве грезил армией, а потом, когда вписался в действительно серьезные дела, увидел не романтику победы, а страх, грязь и кровь.
– А страшно убивать?
– Нет. Сейчас уже не страшно. Сначала жутко, потом охладеваешь к этому. Перестаешь смотреть на людей как на людей. Они становятся лишь мишенями. Главное не думать о том, кто они, как жили и прочее.
– А ты знаешь, интересно, что я единственная, кого ты не убил. Ну, то есть, убил, но это была случайность.
Мефодий не нашелся, что ему ответить. Он почувствовал, как Рита крепче прижалась к нему.
– Ты веришь в любовь с первого взгляда?
– Рита, я, боюсь, что не знаю, что такое любовь. Я не умею любить. Я солдат. Мое дело воевать.
– А я тебе совсем не нравлюсь?
– Ты мне в дочери годишься.
Мефодий попытался вспомнить, когда он последний раз так вот сидел с девушкой. Наверное, это было с его женой. Давно. Потом уже, нет. Проститутки и случайные подруги – от них он получал необходимое ему как любому мужчине. А так вот сидеть, обнимать, держать за руку… Давно. Очень давно и не в этой жизни.
Когда Рита прильнула своими губами к его, он не сразу сообразил, что происходит. Он просто повалил ее на кровать, задрал сарафан и спустил штаны.
Их движения не напоминали танец, или что-то, что описано в любовных романах. Никакой романтики. Грубая физиология вперемешку с животным чувством насыщения… Словно бы дикие звери, сдыхающие от жажды