через весь салон.
Елисеев не стал ничего спрашивать у Давида. Шульман любил работать в одиночку. Это вызывало у начальства неизменный гнев, в том числе и у самого Елисеева, пока он не привык, что майор неизменно достигает результата и лучше ему не мешать.
Он ни в чём не мог отказать Майе. И виной тому не её настойчивость, а его убеждённость, что, не исполни он что-то, между ними всё кончится. Надо сказать, до последнего времени её желания не отличались излишней прихотливостью.
И когда она попросила, чтобы в его директорском кабинете в библиотеке собрались её друзья, поскольку им негде обсудить одно важное дело, он тут же согласился, не успев осмыслить странность подобной просьбы. Он удивился, когда Майя пригласила его присутствовать. Какое он имеет отношение к ним, к их делам? И представила она его диковато: городской служащий, сочувствующий нам.
До того дня он едва ли мог себе представить, что она – член тайной антиправительственной молодёжной организации. Хотя какая она тайная, если они так легко пустили его на свои собрания? Выходит, он ничего про неё не знал? Спал с ней и не знал?
Его потрясение от услышанного на сборище было таким сильным, что он и не попытался возразить, когда Майя решила собрать всех в следующий раз здесь же, в его кабинете.
Похоже, в горячих и бестолковых головах будущих революционеров радостно созрела неосмотрительная мысль, что здесь они в полной безопасности. Они думают, что в органах работают такие же идиоты, как показывают в сериалах. Весь фильм идут по ложному следу, а потом их осеняет? В жизни вряд ли всё так. И он не даст и ломаного гроша за то, что их ещё не выявили и не разрабатывают. За себя он не боялся, что-нибудь придумает. Но Майя-то сознаёт, во что ввязалась? Исключением из РГГУ дело точно не ограничится. Хотя и его могут прижать. Кому интересно разбираться? Покрывал – значит, виноват.
В тот вечер, два дня назад, после сбора вольнодумцев Майе захотелось проветриться – душно очень было в его кабинете. Она, или не чувствуя раздражения любимого, или делая вид, что не чувствует, как ни в чём не бывало спрашивала, как ему показались её друзья. Он отвечал уклончиво, ребята, мол, интересные, но разговоры ведут странные. Майя в ответ взвилась:
– Да сейчас почти вся молодёжь об этом говорит! Если мы не будем оказывать организованное сопротивление режиму, то… – она потратила несколько секунд, чтобы сформулировать, – всему придёт конец. Вся эта нечисть восторжествует.
– Какая нечисть?
– Все эти путинисты, чиновники, коррупционеры.
– Ты преувеличиваешь.
– Тебе, конечно, виднее. Вот с нами, например, внучка крутого генерала полиции, Вика Крючкова, симпатичная блондинка, что у окна сидела. Полностью разделяет наши идеи. Ты её наверняка заметил. Она красавица. Моя однокурсница, кстати. Она тоже преувеличивает?
Он действительно обратил внимание на девушку, которая вела себя активно, твердила, что они мало работают в соцсетях, что надо кидать в Сеть протестные пост за постом, наращивать аудиторию, что Навальный действует