расцвел, на нем сидела голубица, которая вспорхнула в воздух и стала виться над головой Иосифа. Подав жезл Иосифу, первосвященник сказал: «Ты примешь Деву и будешь хранить Ее». Иосиф возразил, что у него есть дома взрослые сыновья, что он станет посмешищем для людей, если возьмет к себе в дом столь юную девицу. Но первосвященник сумел уговорить его не противиться Божьей воле, и тогда же произошло обручение. По преданию, Пречистая Дева была сильно опечалена решением священников. Трудно Ей было расставаться с храмом, но Ей было откровение от Бога, чтобы Она не боялась идти в дом Иосифа, праведного старца, Ее обручника. Иосиф Ей был назначен не как муж, а как хранитель Ее святыни и заботливый Ее служитель. Со стороны все должны были думать, что Мария и Иосиф живут в обыкновенном браке, тогда как Ее девство оставалось по-прежнему ненарушенным.
Старец Иосиф был потомок Давида и Соломона. Это был человек твердого, правдивого, искреннего нрава, скромный, внимательный, трудолюбивый. От брака с Саломией у него было две дочери и четыре сына. Пред обручением с Девой Марией он прожил много лет в честном вдовстве.
Вот Мария рассталась с Иерусалимом, где невидно в священной обстановке протекло Ее детство и отрочество. Иосиф повел Ее за собой в Галилею, в ничтожный, маленький Назарет, на жизнь, полную труда и лишений, на скромную долю. И не знал никто тогда, что этим исходом Девы Марии в Назарет начинался ряд поразительных и великих событий, которые должны были перестроить жизнь вселенной.
Поселившись в Назарете, Дева Мария не изменяла образа жизни, к которому привыкла в Иерусалиме. По-прежнему молитвы и рукоделия делили между собой все Ее время. Обстоятельства доставили Ей большую работу, которая требовала Ее особенного внимания. Священники Иерусалимского храма задумали сделать новую завесу пред Святая Святых и поручили работу нескольким непорочным девам из племени Давида. Работа была распределена по частям между девами метанием жребия, и на долю Девы Марии достался «червлен» и «настоящая багряница»… И вот после посещения для этого дела Иерусалима Пречистая Дева опять в Назарете, в тишине в молчании сосредоточенной души Своей в таинственных, неясных предчувствиях чего-то великого, подходящего все ближе и ближе…
Кто проникнет, кто изобразит эти последние годы пред пришествием в мир Божества!
Ложась на старые страдания, наслоение новых и новых мук человечества чувствовалось слишком уж невыносимо. Все, что земля могла дать, все, до чего человеческий ум, себе предоставленный, мог додуматься – все было достигнуто, испробовано, и ничто не дало полного удовлетворения. С отчаянием и болью люди на пространстве многих десятков веков искали совершенного счастья, стремились пережить такие часы, когда бы могли воскликнуть о себе: «Я все имею, большего мне нечего желать, хочу замереть в этом миге и продлить его на вечность…»
Но такой миг или не приходил совсем, или, блеснув метеором, невозвратимо скрывался. Поражаемые краткостью