нагрянула к нему домой, но он заявил, что не был там с Сигюрвином и никому не угрожал. Его спросили, не хочет ли он доказать, что его не могло быть на той стоянке, придя на очную ставку: встать в ряд вместе с другими и посмотреть, на кого из них укажет свидетель. Он без колебаний ответил: «Ну, разумеется».
– Это он, – сказал «давнишний друг» полиции, едва завидев Хьяльталина.
– Вы уверены? – переспросили его.
– Да.
– Может, взглянете еще раз? Времени у нас много.
– Нет, это он, – настаивал свидетель.
Домой Хьяльталина не отпустили. Его завели в камеру и позволили позвонить адвокату. Он протестовал против такого обращения, уверял, что пришел добровольно и что это недоразумение. Свидетель был уверенным и назвал точное время, в которое произошла ссора тех двоих. Хьяльталина тотчас попросили назвать, где он был в это время. Он ответил, что не помнит. Когда через некоторое время его снова спросили об этом и осведомились, кто может подтвердить это, он назвал девушку, с которой у него был роман, и сказал, что они с ней были у него дома. Полиция тотчас связалась с девушкой. Хьяльталин поговорил с ней в полицейском управлении. Она работала в принадлежащем ему магазине одежды и некоторое время находилась с ним в «отношениях». Она подтвердила слова своего возлюбленного, но Конрауд ощутил у нее какую-то неуверенность. Она явно была не готова к тому, что ее будут допрашивать в полиции на улице Квервисгата в связи с исчезновением человека или даже убийством, к которому проявляла неиссякающий интерес пресса. К тому же она раньше никогда не имела дела с полицией, и по ней было заметно, что она совершенно растерялась. Но было еще кое-что. Резинка, которую она постоянно вертела в пальцах. То, как она не смотрела в глаза, но постоянно поглядывала на закрытую дверь и спрашивала: «Уже все?» Сконфуженная улыбка. Через два часа Конрауд добился от нее, что она была у Хьяльталина дома и ушла одновременно с ним. А куда он пошел после того, она не знала. Время совпадало с разговором на стоянке. Затем он позвонил ей и попросил сказать, что она весь вечер была у него, если ее спросят – что он считал маловероятным.
– Когда? – спросил Конрауд и посмотрел на резинку, которую теребила девушка.
– Что?
– Когда он позвонил и попросил об этом?
– Нууу, эдак через несколько дней.
– После того, как начались поиски Сигюрвина?
– Да.
– Вы уверены? Именно после начала поисков? Это очень важно.
– Да. После того, как все бросились его искать.
– А он сказал, куда пойдет? – спросил Конрауд. – Куда Хьяльталин собирался идти в тот вечер?
– Он сказал что-то насчет встречи с другом и каких-то вин.
Конрауд уставился на нее.
– Вин?
– Да.
– А может, он сказал «Сигюрвин»?
– Не знаю. Что-то там насчет вин.
– Я вас не понимаю: куда и зачем Хьяльталин в итоге ходил?
– Да не знаю я. Я не расслышала.
Адвокат Хьяльталина, потребовавший, чтоб задержанного отпустили, догадался, почему он попросил девушку