её возраста несли похожее бремя! К тому же у неё находились и свои маленькие радости: Бенджамин и постоянная занятость, отвлекавшая от неприятных мыслей. Да и что уж греха таить… Восхищённые взгляды девочек Вудсток ей, конечно, очень льстили. А всё это благодаря одному: она хорошая актриса, и в сокрытии истинных чувств и желаний ей уже давно не находилось равных. Да только сердце ведь всё равно… Тосковало?
Среди белого дня Полина предпочитала казаться счастливой и безупречной, и никому не позволяла себя жалеть. Да только по вечерам, когда Эдна приготавливала для хозяйки горячую ванну, а та устало скользила туда, смывая все тяготы дня, она позволяла себе быть настоящей. Плакала, вспоминая почившего супруга, погубленную войной молодость, девичьи мечты о сцене и… крепком мужском плече. Холодная постель не грела, а обжигала, и в долгие зимние ночи Полина почти физически ощущала своё одиночество. Никто даже не коснётся её со спины тёплыми пальцами пианиста, не обожжёт шею дыханием, не поможет снять жемчужное ожерелье и не расстегнёт пуговицы платья…
В дверь стучали всё настырнее. Прошептав глухое «coming!», Полина ускорила шаг, и стук её каблучков отдавался эхом по коридору. Она всё-таки остановилась у зеркала, поправила локоны, проверила, не стёрлась ли помада в уголках губ, и только потом…
– Доброе утро! – Незнакомец снял мягкую фетровую шляпу и поклонился. – Вы миссис Сазерленд? Я прошу прощения, что так рано. Поезд прибыл раньше срока. Меня зовут Михаэль. Михаэль Штерн. Я приехал в Лондон и … Впустите?
Рука невольно замерла на ручке двери, а губы сами растянулись в улыбке. Полина беззвучно рассмеялась. В лицо дунуло свежим весенним ветерком, а владельцы Шевроле и американского Бьюика за спиной у посетителя ругнулись друг на друга отборным матом, когда чуть не стукнулись капотами в пробке на Сохо, Фредерико на верхних этажах снова брился под Фрэнка Синатру, а его жена с криками и руганью одевала детей. Миссис Сазерленд устало вздохнула. Речь гостя – собранного, приятной наружности юноши лет двадцати, – получилась сбивчивой и многословной – и надо же: почти без акцента! – но стыдно почему-то стало ей. Нечего сказать: тёпленький, истинно английский приём. Как будто прочитав её мысли, юноша слегка улыбнулся и кивнул – мол, не переживайте, я всё понимаю, – и Полину с ног до головы обдало тёплой волной.
– Да, всё верно. Я миссис Сазерленд, – непринуждённо произнесла Полина и отошла в сторону. – Извиняться нужно мне… Видите, как суетлив порой наш любимый Лондон? Проходите, не стесняйтесь и…
Вдруг молодой человек положил на порог поклажи и небольшой синий дорожный чемодан, и, не дав Полине договорить, поцеловал ей руку. От неожиданности миссис Сазерленд вздрогнула, не отрывая взора от его тёмной макушки.
– Очень приятно познакомиться, ma’am, – проговорил он серьёзно и, пока хозяйка пансиона недоумённо хлопала ресницами, поднял со ступенек два пакета и передал их ей.
– Это гостинцы от моей матери. Она очень благодарна, что вы согласились помочь мне, но она не знала, как ещё