не совсем уверенно заявил мальчишка. Мы лежали рядом, лицом к огню, под тонкой крышей палатки, на ворохе опавших листьев, накрытых одеялом. – Скажите, а правда, что все Дороги однажды кончаются Оазисом? Большим, где живет много людей, пятеро… или даже десять… И уже никуда не надо идти.
– Не знаю, малыш, – поколебавшись, признался я. – Это известная легенда. Но сколько в ней правды… Скажи, ты помнишь что-нибудь другое?
– Какое?
– Прошлое или будущее… не знаю. Мир без Дорог. Мир со свободой направлений.
Мальчишка поежился и осторожно придвинулся ко мне.
– Нет… честное слово! Я помню свою Дорогу, Оазисы, перекрестки… воронку, где нашел пистолет. Село, пустое… почти. Там я стрелял.
Его начала бить мелкая дрожь. Я потянулся за своей курткой – гидрофобная ткань давно уже высохла, не то что остальная одежда. Набросил мальчишке на плечи. Едва заметно покачал головой – не было ничего особенного в этом мальчишке, бредущем по своей Дороге. Темноволосый, бледный, почти незагорелый. Слабенький и немного неуклюжий. Один из миллиардов. Просто наши Дороги сошлись на краткий миг…
Но Властелин Дорог пытался убить меня – свою любимую игрушку. И все ради того, чтобы мы не встретились.
– Буду звать тебя Тимом, – неожиданно сказал я.
– Почему? – Мальчишка взглянул на меня с любопытством. – Мы ведь не познакомились даже… а меня зовут…
– Тим. Тебя зовут Тим – потому что это Тимоти и Тимур, Тимофей и Тиман. Это имя любого мира, любой Дороги. Поэтому ты Тим.
– Ясно, – серьезно сказал мальчишка. – Логично… Только знаете, я ведь и в самом деле Тим.
Я улыбнулся. Почему-то не хотелось допытываться, правду он говорит или подыгрывает мне. Выбравшись из палатки, я торопливо снял с огня тонкие стальные палочки шампуров. С горячего, чуть подгоревшего мяса капал прозрачный жир. Маленькие помидорины, нанизанные вперемежку с мясом, потемнели и сморщились.
– Ешь. – Я сунул Тиму пару горячих шашлычных палочек. – С приправами туго, но соль еще имеется.
– Угу, – пробормотал мальчишка, вгрызаясь в дразняще пахнущее мясо.
Над нами сверкнула молния. Мягким прессом навалился гром. Властелин Дорог злился не на шутку… вот только почему?
Тяжелый выдался денек.
Я уснул первым, точнее, не уснул, а погрузился в свинцово‑беспробудную дремоту. И успел почувствовать сквозь сон, что Тим принялся укрывать меня, старательно деля на двоих узкое одеяло. Дерьмовый из меня вышел покровитель.
Утро выдалось таким красивым, словно Властелин устыдился вчерашней бури… или же решил побыстрее выманить нас из Оазиса на Дороги.
Я выбрался из палатки. Огляделся.
Небо – синеватая голубизна прозрачного стекла. Облака – белый пух снежных сугробов. Солнце – оранжево‑теплый шарик апельсинового мороженого.
Отмытая от давней пыли зелень деревьев. Выросшая за ночь трава и спешащие за ней грибы. Беззаботное пение птиц, убедившихся, что вчерашняя