это грим», – подумал Виктор с восхищением.
Актриса играла с невероятной энергией. Виктор, который сидел рядом с рампой, ощущал это в полной мере. В один из моментов она подошла совсем близко к месту, где он сидел. Худенькая, небольшого роста, правильные черты лица, острый носик и выразительные глаза, в которых был какой-то особый магнетизм.
«Ирина Петрова», – прочитал Виктор имя и фамилию актрисы в программке.
Для удобства иностранцев на стену над сценой проецировали текст пьесы на английском языке.
«С места, где сидел Коста, читать было невозможно. Русский он не знал. Следил ли он вообще за действием?» – начал рассуждать Виктор, когда вспомнил, что здесь всё-таки по делам службы.
Тем временем на сцене молодой обожатель объяснялся с несчастной узницей, которую вроде бы хотел спасти. Он произносил слова о любви, которые сопровождались такими движениями, что это было похоже на попытку изнасилования. По всей видимости, режиссёр хотел этим сказать, что обожатель добивается королевы-узницы больше из тщеславия, чем от любви. Ирина Петрова с растрёпанными волосами опять оказалась в метре от Виктора, и ему показалось, что он почувствовал тепло её тела.
«На Косте был длинный шарф, и вообще он импозантный мужчина. Сидел совсем близко. Могла обратить на него внимание. Надо спросить», – подумал Виктор.
Впрочем, его тянуло с ней поговорить, даже если бы это ничего не дало следствию.
Виктор вошёл в гримёрную. Ирина Петрова сидела за столиком так, что в отражении зеркал Виктор мог видеть её одновременно в фас и профиль, как на фотографиях из уголовной картотеки. Она была без грима, но тон лица оставался тёмным, как и во время спектакля. Виктор понял, что кожа цвета густого южного загара не новаторское искусство режиссёра, а актриса действительно мулатка.
– Вы не знаете этого человека? – сказал Виктор и показал фотографию убитого.
– Нет, – ответила Петрова, – а кто это?
– Это португалец. Он был на вашем спектакле, а на следующий день его нашли мёртвым в машине рядом с цирком на Цветном бульваре.
– Какой ужас! У очередной «Лады» опять тормоза отказали?
– Нет, это был бронзовый «Адлер» – часть памятника Юрию Никулину.
– Сейчас, во время чемпионата мира, иностранцы на каждом шагу. У нас в зале для них даже синхронный перевод пьесы на английский проецируют, если вы заметили, на стену над сценой, – проговорила Ирина.
Её лицо изменилось и стало таким, как его видел Виктор в пьесе, когда она узнаёт о предательстве возлюбленного.
– У него был билет на первый ряд, – не отводя взгляда, заметил Виктор. – Оттуда текст прочитать невозможно.
– Может быть, он знал русский и ему не нужен был перевод?
– Нет, не знал. Мы это уже проверили. Он сидел в первом ряду почти один. Белый шарф, бабочка вместо галстука.