Чего не скажешь о директоре школы. Он бы с радостью меня давно уволил, но не мог: деньги (читай: взятка) перевешивали чашу весов однозначно.
Наконец, в один из весенних солнечных дней, луч надежды благосклонно осветил мою бедную головушку, преобразив до неузнаваемости весь ход моей дальнейшей жизни.
Я сидел на лавочке во дворе дома, уныло предавшись своим горестным размышлениям, когда из-за угла неожиданно показался Саша.
– Слушай, а не хотел бы ты поработать моим помощником в баре? В день я буду платить тебе три-четыре рубля, в зависимости от оборота.
Я мгновенно перевёл эту сумму в зарплату: выходило 100—120 рублей в месяц. В школе я получал 90. Отказаться от такого предложения, конечно же, было глупо и поэтому только спросил:
– А в чем будет заключаться моя работа?
– Да ничего сложного, – пояснил мне Саша, – понимаешь, скоро начнется туристический сезон, а работников катастрофически не хватает. По ходу дела я тебе всё покажу и объясню. Только бар находится не в самой гостинице, а в старом городе, внутри медресе Абдулазиз-хана.
– Ого! – оживился я, вспоминая – где расположен этот памятник архитектуры семнадцатого века.
– Да, – словно прочитав мои мысли, согласился Саша, – там от туристов отбоя не будет: настоящий «Клондайк»! Вот, только как быть с твоей работой в школе?
– Ничего, разберусь – ответил я, приободряясь и представляя себя уже за стойкой бара, в бабочке, весело подмигивающим очаровательной Бриджит Бардо или Софи Лорен. – Главное, чтобы шеф ваш меня одобрил.
– Ну, об этом уж, я постараюсь позаботиться… – заверил на прощание меня старший товарищ и предупредил на прощание – Ты только не забудь одеться по приличнее: завтра с утра пойдём.
Помещение, наспех переоборудованное под бар, некогда служило лекционным залом (дарсхона). Здесь, с середины семнадцатого века читались лекции для слушателей медресе. Это было квадратное помещение, с общей площадью примерно в 30 квадратных метров, с огромным и высоким куполом, подпираемым искусно выполненными сталактитами. Толстые стены многометровой толщины надёжно защищали «бар» от уличной жары. Они были расписаны затейливым растительным орнаментом, отражающим большей частью индийские мотивы. Единственное окно с мощной кованой решёткой, выходящее на север, являлось своего рода естественным кондиционером, а потому летом здесь всегда было прохладно, а зимою стены служили надежной защитой от холода.
«Да-а… – подумал я про себя, впервые переступив порог своего будущего заведения и с восхищением разглядывая сложные конструкции потолка, – умели ведь, строить наши предки…»
Странно, столько лет живу, и никогда мне не приходило в голову осмотреть памятники города. Впрочем, наверное, не я один задавался этой мыслью: много ли коренных питерцев посещают Петропавловскую крепость, Кунсткамеру или Эрмитаж?
К моему изумлению, никакой барной стойки я не обнаружил: