Брежнева7. В документальном фильме о себе, в интервью, тот самый Брежнев рассказывал, как в студенческие годы он с друзьями подрабатывал, загружая железнодорожные вагоны: «Девять мешков на погрузку, а один себе, в сторонку. И на жизнь хватало».
…Отложив обустройство в своей квартире, Паша с Катей на другой день после ресторана, как положено, как все, отправились в свадебное путешествие. Ничего такого пренебрежительно-высокомерного в этом «как все»: если все используют ботинки, находя это более удобным, чем ходить босиком, то почему бы не последовать удачному примеру? Но умеют же люди полезный механизм подражания изощрённо утрировать до извращения! (Об этом позже.)
Выбор новобрачных сошёлся на Пушкинских Горах. Святогорский монастырь, Михайловское, Трегорское, Петровское – благословенно звучали музыкой нерукотворных источников, освящённых консенсусом пушкинистов.
По лирическим впечатлениям этой поездки чиркнуло одно, отзывающееся диссонансом камушка, затерявшегося в рисовой крупе и попавшего на зуб.
Многообещающие краски ранней осени и тёплое безветрие. Взявшись за руки, молодые люди неспешно идут по парку заповедника… Приобщённые, размягчённые… Вдруг, расчёт времени коварно указывает, что следует поторопиться: касса музея-усадьбы Пушкина могла закрыться. Они были едины в том, что хочется успеть, но разошлись во мнениях о том, по какой из дорожек идти, считая цену ошибки слишком высокой с точки зрения желаемого результата.
Полыхнула Катина решительность, непоколебимая непогрешимость морской волны, отхватывающей от берега шмат за шматом. Вода и Огонь! Она сделала сильный ход: пошла одна вперёд по правильной (?) дорожке.
Правая дорожка, левая – выглядит смешно – какая разница? Ну, опоздали бы, подумаешь… Павел был в бешенстве, в собственной ловушке: он не мог бросить Катю, хотя протест требовал не идти вслед и, если не вернуться в гостиницу, то просто остаться на месте. Ну что могло случиться с ней в дневном парке заповедника? Но, как бросить беременную жену? Он нашёл повод уступить, уговорил себя оправданием, засаленным от многократного использования подобно бывалой колоде игральных карт: «любящий да уступит». Мол, из любви. А впрочем, так это и было.
Они чуть не поссорились. Хотя, что такое это «чуть»? Менее десяти минут молчания пока они вышли на кассу – чем не первая ссора в семейной хронике!
В будущем, которое совершенно не различимо отсюда, из заповедного парка, Екатерина не единожды отбрасывала маску переговорной либеральности. Таково её правильное правило для случаев, когда достижение ближнего, осязаемого результата она считала важным. Мысль о стратегических целях, об их отличии от тактических задач чисто умозрительно ею не отвергалась. Но на практике, повёрнутой спиной к академической зауми, путь к искомому для неё лежал через поочерёдное решение конкретных задач. Они шли списком, одинаково,