базы.
Командиры охрипли строить солдат в боевые шеренги, пытаясь придать упорядоченность неожиданному порыву.
Лоялисты нас не ждали. Первыми же залпами была сметена охрана ворот, потом солдаты ворвались внутрь, прикладами, кулаками и штыками раскидали синемундирников и в общем порыве бросились к дверям склада – длинного здания с железной крышей.
Вахмистр Перец из пулеметной команды грозным рыком остановил бойцов, и они расступились, дав пройти мне и Стеценко. Все-таки остатки дисциплины у них сохранились.
Кто-то из бойцов протянул мне связку ключей, и мне удалось подобрать подходящий. Замок клацнул, тяжелые створки отворились, и бойцы хором ахнули.
Стеллажи, заставленные банками с тушенкой, консервированными фруктами и овощами. Ящики с галетами, крупой, яичным порошком. Сыры на верхних полках, свисающие с потолка копченые окорока и колбасы. Вино в бутылках, спирт в канистрах, шоколад в плитках. У меня в голове помутилось, а в животе заурчало, когда я взглядом обвел эти райские чертоги!
– Хватит на всех! – заявил я. – Вахмистр, организуйте раздачу продуктов питания немедленно!
Своими словами я, видимо, предотвратил солдатский бунт, бессмысленный и беспощадный.
– Часовые… Э-э-э… – Стеценко лежал на груде мешков, его расстегнутая шинель была в крошках от галет, рядом валялась вскрытая банка тушенки, в руке он сжимал почти пустую бутылку вина. Вдруг он запел: – Ча-а-асовой услышал, выстрел дал! В команде сделалась трево-о-ога, на фрунте пробил барабан…
– Стеценко! Что часовые, я спрашиваю?
Я сам тоже выпил, но немного – грамм пятьдесят спирта для профилактики простудных заболеваний.
– Бдят! – сказал Стеценко и всхрапнул.
Я пнул его в подошву сапога, но Стеценко не отреагировал. Ну и черт с ним.
Сейчас вся моя штурмрота представляла из себя нечто подобное, нас можно было взять без единого выстрела, тепленькими. Я вышел на улицу и подошел к курящему здесь же Вишневецкому – он, наверное, единственный, кроме меня, был адекватным сегодня.
– Останемся здесь на пару дней? – спросил Вишневецкий.
– Останемся. Только этот бардак надо будет прекратить, завтра же.
Вишневецкий кивнул, и мы с ним пошли в обход склада выполнять обязанности часовых, которых и в помине не было.
Первым их заметили караульные, которые ближе к обеду вылезли-таки на крышу и осматривали окрестности, покуривая шикарные папиросы из запасов тактического резерва.
Когда я взобрался наверх, чтобы разобраться в ситуации, мне стало не по себе. В каком-нибудь километре от нас по дороге тянулась огромная колонна беженцев. В бинокль я разглядел детей, женщин. Мужчин почти не было, по крайней мере, я разглядел только пару стариков – во главе.
Видимо, нас тоже заметили, поскольку колонна остановилась, и к нам направился как раз один из этих седобородых старцев.
– Рота, в ружье! – закричал я.
Солдаты забегали, пытаясь найти свое оружие и оправиться после вчерашних обильных возлияний и