суде дать показания по существу дела и пользоваться своими записями, если таковые имелись.
Это неписаное правило судья соблюдал и для своих подсудимых, содержащихся в тюрьме. Некий арестант, находившийся в одиночной камере, был лишён возможности качественно знакомиться с материалами дела и производить необходимые записи. Сидя в позе лотоса на бетонном полу полуподвальной камеры, он при тусклом освещении работал с копиями судебных документов, быстро теряя бодрость духа и массу тела. Ситуация осложнялась его голодовками и попытками суицида в качестве протестов против искусственно созданных условий содержания под стражей с целью подавления воли арестанта. По просьбе Беклемишева, изложенной в официальном письме начальнику следственного изолятора, для заключённого изготовили столик как в пассажирском вагоне и табурет, благодаря чему он мог успешно защищать свои права и законные интересы вплоть до оправдательного приговора по обвинению в бандитизме за отсутствием в его действиях состава этого преступления.
В данном случае следственные органы больше руководствовались классовым подходом в борьбе с бандитизмом 30-х годов XX века в СССР, чем судебной практикой и уголовным законом XXI века в России. Точнее, последние явились формой, а первое – содержанием уголовного преследования гражданина, бывшего сотрудником органов внутренних дел. Его память удерживала исторические примеры, вошедшие в обычай, когда трупы убитых в перестрелке или в бою бандитов, а иногда только их головы, на телеге возили по деревням, демонстрируя военную силу и политическую власть диктатуры пролетариата. Тем сильнее он защищал себя от навета и предположений, ведя неравную борьбу за свою жизнь и свободу.
А предположения носили характер чрезвычайный: среди 40 преступлений – 8 убийств. Ну, как не бандит? Однако по действующему уголовному закону количество, тяжесть и общественная опасность других преступлений состава преступления бандитизма не образуют. В Российской Федерации бандитизм является отдельным преступлением со своими квалифицирующими признаками и целями, что исчерпывающе изложено в Уголовном кодексе РФ.
Суд, в относительно спокойном для Паниной положении, продолжил изучать собранные данные о личности. Условия жизни подсудимой оказались, мягко говоря, сложными по причине алкоголизма матери. Панина страдала лёгкой умственной отсталостью и по своему психическому состоянию имела инвалидность, что не исключало её вменяемость в отношении инкриминируемых ей деяний, была непраздной.
Втянувшись в публичное разбирательство обстоятельств дела, лично к ней относящихся, она закономерно начала давать показания по существу дела, полностью признав себя виновной и раскаявшись в содеянном.
Панина свободно и по своему личному желанию рассказала о том, что вечером у себя дома она с матерью, Андреевым и Сергеевым совместно распивали спиртные напитки. Когда спиртное закончилось, Андреев и Сергеев пошли за новой порцией. Через некоторое