Поравнявшись с ними, я увидел двух человек, которые меня ограбили, и так как они шли с краю прочих, то я упал им в ноги и убедительно просил их сказать, где мои книги. Сначала они не обратили на меня внимания, а потом один из них начал говорить: «Если что-нибудь дашь нам, то скажем, где твои книги. Дай нам целковый». Я побожился, что дам, непременно дам, хоть Христа ради напрошу по миру; вот, коли хотите, возьмите под залог паспорт мой. Они сказали, что книги мои в обозе везутся, с прочими обысканными у них воровскими вещами. «Как же я могу получить их?» – «Проси капитана, который нас провожает».
Я бросился к капитану и объяснил все подробно. Между прочим, он спросил меня: «Неужели ты умеешь читать Библию?» «Не только умею все читать, – ответил я, – но даже и писать: вы увидите на Библии надпись, что она моя, а вот и в паспорте моем означено то же имя и прозвание».
Капитан начал говорить: «Эти мошенники – беглые солдаты, они жили в землянке и многих грабили. Их вчера поймал ловкий ямщик, у которого они хотели отбить тройку. Пожалуй, я выдам тебе твои книги, коли они тут есть, но ты иди с нами на ночлег; вот недалеко, версты четыре, а то не останавливать же этап и обоз для тебя». Я с радостью пошел около верховой капитанской лошади да разговорился с ним. Увидел, что он человек добрый и честный, и уже не молод. Он спрашивал меня, кто я, откуда и куда иду. Я все отвечал по сущей правде, и так мы достигли до ночлежной этапной избы. Он, отыскав мои книги, мне отдал да и говорит: «Куда ж теперь ночью тебе идти, ночуй вот у меня в прихожей». Я остался.
Получив книги, я так был рад, что не знал, как благодарить Бога; прижал книги к моей груди и держал до тех пор, что руки даже окостенели. Слезы лились из глаз моих от радости, и сердце сладко билось от восторга!
Капитан, смотря на меня, спросил: «Видно, ты любишь читать Библию». Я от радости не мог ничего на это ответить, только плакал. Он продолжал: «Я сам, брат, аккуратно читаю каждый день Евангелие. – При этом расстегнул мундир и снял маленькое Евангелие киевской печати, все окованное серебром. – Сядь-ка, я расскажу тебе, что к этому меня привело. Да подайте-ка нам ужинать!»
Мы сели за стол, капитан начал рассказывать: «Я с молодых лет служил в армии, а не в гарнизоне, знал службу и любим был начальством, как исправный прапорщик. Но лета были молодые, приятели тоже; я по несчастию и приучился пить, да под конец так, что открылась и запойная болезнь; когда не пью, то исправный офицер, а как закурю, то недель шесть в лежку.
Долго терпели мне, наконец, за грубости шефу, сделанные в пьяном виде, разжаловали меня в солдаты на три года с перемещением в гарнизон, а если не исправлюсь и не брошу пить, то угрожали строжайшим наказанием. В сем несчастном состоянии я сколько ни старался воздержаться и сколько от сего ни лечился, никак не мог покинуть моей страсти, а потому и хотели переместить меня уже в арестантские роты. Услышав это, не знал я, что с собою делать.
В одно время я с раздумьем сидел в казармах. Вдруг вошел к нам какой-то монах с книжкой для сбора на церковь.