котировался чуть больше тридцати рублей. Страна казалась довольной, бюджет полнился, благосостояние (в сравнении с девяностыми) выросло невероятно.
Так можно было описать это «стояние на реке Угре»: бесконечный миг (по-над преисподней) – возможность стать мёртвым, даже этого не заметив.
Душа Перельмана – смотрела (прежде всего, как тело Перельмана исполняет назначенные ему тело-и-мысле-движения; это не значило, что тело – не обладает телесным (пятью или шестью осязаниями, логикой и чувствами); душа Перельмана (напомню: отягощенная своими падениями) – смотрела (не только) на изображение или проекцию.
А «оно» (это изображение) – сейчас несколько отличалось от того бодрого тела, что хотело водки (и шло сейчас за водкой): изображенный в ресторане Перельман (ещё одна ипостась бесполезного гения) был совершенно иным, нежели «Перельман в мыслях».
Это уже был «другой» человек, то есть – перенесённый из прошлого (и даже позапрошлого) Перельмана в Перельмана будущего.
Прошлый был человек разжиревший телесно, пухлый мыслями и душою. Но здесь и сейчас, осознавая себя в будущем Перельмане, он вдруг обнаружил, что постаревшее его тело стало вдруг жилистым, оказалось лишено избытка шлаков и жира.
Он обнаружил, что чуть ли не четверти прошлого веса (плоти) теперь в нем не было. Более того, он оказался непривычно, ослепительно трезв.
Разумеется, он испугался этого – ослепительной ясности своего нового бытия.
Ведь его прежний алкоголизм, его нирвана были вещами вполне осмысленными. Ведь если для его жизни или смерти не было никаких оснований, кроме беспощадного: я так хочу – что мог он захотеть (для себя), кроме нирваны?
Разумеется, он испугался ослепительной ясности своего бытия; но – чтобы быть, надо хотеть (и не бояться) быть. Поэтому он определил свой страх, придав ему формы своей страсти ко плоти; получилась женщина.
Теперь ему было запредельно ясно, зачем напротив него сидит женщина: чтобы таким, каков он мог стать (и в виртуале – уже стал); он (сам по себе) – захотел не быть; женщина собиралась его к себе «приладить», как некое полезное дополнение.
Это не было злом (данностью). Это было убийством вероятностей.
Посмотри, какие сети
Бес нам ставит в темноте:
Рифмы, деньги, дамы эти,
Те-те-те и те-те-те!
Это не было хорошо и не было плохо. Просто (таким образов) – на мониторе вырисовывались «образы будущих»: в одном (или нескольких) из них – он «уже» принадлежал абстрактному запределью Перельмана, в другом (тоже «уже») – «переставал» побеждать для себя и «наставал» ублажать женщину.
Услада женщины: нет в этом (ничего) – ничего ни от добра, ни от зла, ни от абстрактной или прикладной пользы; это женское «благо» – данность мира: именно в отношениях с женщиной и в понимании родины человек определяет свой мир.
Но сейчас речь зашла не о «его» мире! Он видел, что она не красива (никак красотой «не спасая» какие-либо посторонние миры – не было у неё такой задачи), но она –