медальон, ни про странное поведения найденыша я никому не расскажу. А значит, со всеми этими делами придется разбираться самой. И еще, моей основной задачей было поставить человека на ноги, и постараться избавить его от амнезии, а что до всего остального… Даст Бог, разберусь помаленьку.
Отказавшись от предложенного Василием Егоровичем чая, сославшись на дела, попрощалась с ним, и все еще пребывая в задумчивости, покинула его кабинет. На улице взяла велосипед, и собралась отправиться в магазин. Уж коли я приехала в деревню, то не мешало бы и затариться провизией. Только своей задумчивостью я могу оправдать тот факт, что не заметила у крыльца фельдшерского пункта, расположенного с другого торца здания, Наталью, нашего местного фельдшера, которая стояла с двумя бабками из местных шепотниц-сплетниц. Старушки что-то активно нашептывали фельдшеру, при этом не забывая поглядывать по сторонам. Заметив меня, погруженную в раздумья, одна из бабулек громко поздоровалась, а я при этом, чуть не подпрыгнула от неожиданности по причине своей увлеченности полученной от участкового информации, и поэтому не замечала ничего и никого кругом. Наталья, не питавшая ко мне теплых чувств, не упустила момента, и с ядовитой ухмылочкой пропела:
– Что ж ты, Верка, односельчан-то игнорируешь. Или совсем там на своем кордоне одичала? – Я от такого «здрасти» слегка растерялась.
Наталья баба была непростая, за словом в карман не лезла, а ее отношение ко мне было всем хорошо известно. Меня она считала шарлатанкой, которая уводит людей от светлого пути науки во тьму мракобесия и предрассудков. Но до прямых оскорблений и хамства до сего дня она пока не доходила. Тем удивительнее и неожиданнее для меня оказался ее выпад. Бабки замерли не дыша, в предвкушении скандала, очевидцами коего они жаждали стать, за неимением других значимых событий в нашем тихом омуте. Ругаться я не любила, полагая, что нормальные люди все свои разногласия вполне могут решить спокойно и мирно, просто поговорив. И сейчас этого делать не планировала. Но, по непонятной причине, Наталья была настроена весьма воинственно. Не дождавшись от меня ничего, кроме недоуменной усмешки, она продолжила, решив зайти с другого бока.
– Ну что, как там мужик? Ты его уже обаяла своими чарами, или пока только зельями своими ведьмовскими травишь? Чары-то с годами, поди, теряют свою силу. Да и тренироваться тебе не на ком особо. Одно зверье на твоем кордоне только и бродит. – Ее ухмылка сделалась совсем едко-ядовитой.
Нет, я, конечно, человек мирный, можно сказать, безобидный, но хамства терпеть не могла. Остановилась, придерживая одной рукой велосипед, другой рукой откинула назад выбившуюся прядь волос, смерила ухмыляющуюся Наталью с ног до головы прищуренным взглядом. Раздвинув рот в ласковой улыбке, так что заломило челюсть, и пропела сладким голосом:
– Ох, права ты, Наталья Андреевна… Тренироваться не на ком. Да и годики наши с тобой утекают, ох, уходят безвозвратно… Красота-то вянет день ото дня… А что до мужика, так там и вовсе все