со мной выпить, но если бы это свершилось, то новый пилот фригольда уже спал бы на коленях у Травинки. Совершенно неожиданно я стал звездой дня – пилот, сбежавший от Теней и пригнавший винтокрыл. И Витольд, наверное, мог потирать руки, подсчитывая вечернюю выручку. Презентованная «Звездная Кровь» точно окупилась. Я был немного поражен дружелюбием и интересом, которые проявляли люди, каждый старался как-то выразить симпатию или похвалить меня.
– А ты становишься популярен, Сигурд, – хохотнул слегка захмелевший Динамит. – Будь Восходящим, нагреб бы Славы… Травинка, держи его обеими руками, а то уведут.
Но взгляд его был тревожным. Как бы между делом командир уточнил, говорил ли я с Вероникой «о том деле», и, когда узнал, что «вопрос решается», помрачнел еще больше. Когда я рассказал, что нас собираются переформатировать в особую аэромобильную группу, Динамит усмехнулся и сказал, что не ждет от этого назначения ничего хорошего. Попутно выяснилось, что копье Мрака еще два дня назад (почти сразу после моего триумфального возвращения) было отправлено в долгую, недельную экспедицию куда-то в горы, где нашлись следы бродячего прайда гигантопитеков. У меня (да и не только у меня) создалось впечатление, что их отослали специально – как будто Вероника заранее знала исход нашей беседы…
Мы сидели очень долго и душевно, но всему приходит конец, и народ начал постепенно расходиться. Сперва исчез Динамит, потом Инь и Лэндо под руки повели Яня в спальню, потом Грохот едва не затеял драку с каким-то несчастным, но, к счастью, был вовремя остановлен и тоже отправлен отдыхать.
А потом ушел и я – вместе со своей Травинкой.
– Прогуляемся перед сном, Сигурд? – невзначай предложила девушка. – Сегодня хорошая ночь…
Глава 4
Ночь и правда выдалась прекрасная, особенно после будоражащей «Звездной Крови». Жадно вдыхая ночную прохладу, я наслаждался безопасностью и спокойствием фригольда. Ради этого стоило вернуться! Мы медленно шли вдоль «цветка» жилмодулей по знакомой круговой дорожке, в фиолетовом небе мерцали огоньки далеких Кругов, и даже синяя игла диска аккреции не казалась зловещей. Романтика! Я обнимал теплую талию Травинки, девушка льнула ко мне, и в голову лезли нескучные мысли – как у любого мужчины от близости красивой женщины.
– Пойдем на наше место, – предложила Травинка, склонив голову мне на плечо. – Помнишь его?
По дороге, помимо того, чем обычно занимаются влюбленные, мы болтали: Травинка рассказывала о том, что происходило за время моего отсутствия, а я осторожно выспрашивал ее, тщательно подбирая слова. Среди прочего речь зашла о ее отце:
– Папа? Да, я его помню, конечно. Мне было двенадцать, когда он пропал.
– Каким он был? – спросил я.
– Ну… знаешь, он был очень сильным. И надежным, как скала… – задумчиво произнесла Травинка, словно вспоминая. – Все его очень уважали. Даже боялись! Он ведь стал первым серебром во фригольде, а может,