с копейками рублей, включающих компенсацию за табак. «Нищеброды! А туда же, к дефициту руки тянут», – возмущалась в кругу близких подруг хозяйка военторга, продолжая, тем не менее, кормить нас обещаниями.
«В Тихоокеанский пограничный округ распределяюсь, – доверительно шептал я в очередной раз училищной благодетельнице, клянча заветную тельняшку. – Ну как без нее на морском участке границы?!»
С горем пополам, через каких-то знакомых, бело-голубая тельняшка ивановского пошива все же досталась мне и была тщательно припрятана на дне простенького, местами потертого, курсантского чемодана. Дело оставалось за малым – получить предписание и…
Тут-то и случилась со мною первая крупная жизненная неурядица. Тщательно скрываемая до самого предпоследнего дня перед выпуском информация о местах будущей службы наконец-то сбросила завесу секретности. Быстро расписавшись в «амбарных книгах» и получив пачку продовольственных, вещевых и прочих аттестатов, вскоре я выскользнул за порог небольшого кабинета отдела кадров. Протиснувшись через толпу таких же, как и я, выпускников и найдя укромный уголок, не без волнения развернул сложенный вдвое лист предписания. Фирменный бланк с «шапкой» – Комитет государственной безопасности СССР. Отпечатанный на машинке короткий текст. Синяя гербовая печать. Солидно!
Прочитал и… обомлел! После планового отпуска мне предписывалось убыть в распоряжение командования Краснознаменного Среднеазиатского пограничного округа. Сокращенно – КСАПО.
В расстроенных чувствах, никого не замечая вокруг, я устремился в сторону расположения курса и неожиданно уткнулся в крепкий, заметно выпирающий живот нашего замполита.
– Ты чего такой потерянный? – бросил он мне как ни в чем не бывало.
Я протянул ему листок предписания:
– Вы же говорили, что красный диплом – пропуск к желаемому месту службы. Говорили?
– Говорил, и что?
– Красный диплом у меня есть, а вот предписания в Тихоокеанский пограничный округ нет! – выпалил я, едва сдерживая вспышку нахлынувших эмоций.
Майор все понял. В другой раз, возможно, он и поступил бы иначе, помягче. В данный же момент включил начальственный тон и строго произнес:
– Не мы выбираем службу, а служба выбирает нас. И ты, дружок, поедешь служить туда, где крик ишака тебе соловьиной трелью покажется! Понял? – И зашагал прочь, поскрипывая новенькими хромовыми сапогами.
Всеобщий смех и дружеское похлопывание по плечу моих однокашников, с которыми я поделился своей «трагедией», стало для меня еще одним холодным душем и горькой пилюлей. И ведь ничего не поделаешь! Пришлось проглотить это со словами… благодарности. А иначе – никак! «Жизненный опыт сладким не бывает, – попытался утешить меня наш курсовой офицер Виктор Иванович Камаев. – Не всякому начальственному слову нужно верить. И не потому, что начальство плохое, а потому что над ним еще и других вершителей судеб хватает!»
Не