беззвёздных ночей,
Душа лейтенанта вздохнула с трудом
И снова забылась неведомым сном.
Эпилог
Время прошло той далёкой поры.
В воздухе душном снуют комары.
Скошена травка, прополот сорняк.
На кладбище сельском лежит молодняк.
Они все погибли от пуль и ножей,
Лопат, коромысел и конских вожжей,
От буйства, от водки и страстной любви,
Дешёвой махорки и дерзкой братвы.
А в отделении, в вечной тоске,
На мраморном камне – шрам на виске
Отчётливо виден на фото цветном:
Взгляд с укоризной и вечным огнём.
Во взгляде читает судьба-режиссёр
Жене и свекрови извечный позор.
По пьянке комбат захлебнулся в бадье.
Попу анафема … и попадье.
От грохота трамваев…
От грохота трамваев
и завыванья шин,
Домов многоэтажных
и выхлопов машин
Я убежал из города
за горы и леса
На озеро прозрачное,
где тонут небеса.
Овал огромный озера
мне виден из окна,
К подножью гор заснеженных
ласкается волна.
Она в порыве страстном
на берег набежит
И, ошалев от счастья,
быстрей назад спешит.
Песчаный берег в золоте,
зелёный лес вдали,
А если выйти на балкон,
то виден край земли,
Где белый парус облаков
уходит в небеса,
Отрогов горного хребта
сияет полоса.
Крутая лестница ведёт
с балкона в тихий сад,
И погружаешься в цветов
волшебный аромат.
И пенье птиц, и шелест трав —
какой же рай вокруг!
Мне здесь хотелось быть с тобой,
мой старый добрый друг.
На одиночество роптать
и не ценить покой,
Друзей далёких вспоминать
и пить за упокой.
Больное сердце рвать в куски,
крутить судьбу назад,
И кадры жизни тасовать,
минуя боль утрат.
По-новому войти в судьбу,
заполнить жизни зал
И прокрутить своё кино,
никто чтоб не мешал.
Сперва попробовать с судьбой
поговорить на «ты»,
И режиссуру отобрать,
пообещав цветы.
Актёров выбрать, текст раздать,
расставить реквизит,
Затем с оркестром пробежать
весь жизненный транзит.
Потом воспоминаний шквал
кромсается в куски.
Сам Станиславский проклял всё б
до гробовой доски.
Мелькнёт в сознаньи