лица домочадцев, похожих на изможденных шахтеров, украсили стены. Карандашные наброски выглядели гораздо лучше, и сходство явно наблюдалось – локоны Эми, нос Джо и глаза Лори были единогласно признаны «замечательными». Затем Эми вновь вернулась к глине и гипсу, и фигурки соседских кошек быстро заполонили дом, падая со всех полок на головы обитателей. В качестве моделей приглашались и дети, однако они мало смыслили в творчестве и иногда отпускали бесцеремонные замечания, которые совсем не нравились мисс Эми, вследствие чего она прослыла среди маленьких гостей злюкой. Упорные поиски себя в искусстве внезапно прервал несчастный случай, ненадолго охладивший ее пыл. Поскольку никто больше не соглашался позировать, Эми решила вылепить собственную ножку, и в один прекрасный день раздался нечеловеческий крик и грохот. Все бросились на помощь и застали молодую поклонницу искусства прыгающей по беседке – одна ее нога находилась в ведре с гипсом, который неожиданно быстро затвердел. Нога была спасена с большим трудом и небольшим риском (Джо, которая не могла перестать смеяться, случайно поранила Эми, слишком глубоко погрузив в гипс нож), однако этот вид искусства запомнился Эми надолго.
После этого Эми ненадолго успокоилась, а затем ее захватили пейзажи. Она ходила вдоль реки, по лесу и по полю в поисках красивых видов и мечтала о римских развалинах. Она без конца простывала, сидя на мокрой траве, чтобы запечатлеть «чудную композицию», состоящую из камня, пенька, целого гриба и поломанного коровяка, или «очаровательную группу облаков», которые походили на обычную перину. Не заботясь о цвете лица, солнечными днями Эми сидела в лодке на реке, изучая игру света и тени, и заработала морщинку на лбу, пытаясь найти правильный угол зрения или как там это называется.
Если Микеланджело[15] прав, и гений – это вечное терпение, то Эми явно претендовала на сей божий дар, поскольку шла вперед, невзирая на трудности, неудачи и бедствия, твердо уверенная, что когда-нибудь она сотворит нечто великое.
А пока этого не случилось, она решила постигать другие премудрости и быть красивой и образованной женщиной, даже если не получится стать великой художницей. Здесь она гораздо больше преуспела, поскольку принадлежала к счастливицам, которые умеют нравиться без особых усилий, повсюду находят друзей и идут по жизни столь легко и непринужденно, что менее везучим созданиям кажется, будто они просто родились под счастливой звездой. Эми нравилась людям еще и потому, что, помимо прочих достоинств, обладала тактом. Она интуитивно догадывалась, что прилично и как принято, точно знала, что и кому сказать, делала то, что было и к месту, и ко времени, и так хорошо владела собой, что сестры говорили: «Эми можно хоть сейчас отправлять ко двору, она не растеряется!»
Эми втайне мечтала пробиться в «высшее общество», слабо отдавая себе отчет в том, что оно исповедует весьма низменные ценности. Эми желала иметь деньги, положение, светские таланты и элегантные манеры и восхищалась теми, кто всем этим обладал. Она не отличала плохого от хорошего