уличать его в противоречии – до того ли!
Заглянули в зал заседаний, где устраивались лекции, диспуты, а иногда и танцы. Пусто. Вернулись в вестибюль. С площадки второго этажа долетели невнятные голоса. Как по команде ринулись наверх.
Нет, не опоздали! Перед дверью так называемой музыкантской комнаты гудела толпа. Работая плечом, Михаил попробовал пробиться поближе к двери. Друзья поспевали за ним. Но какой-то верзила в замасленной кепке не захотел уступить дорогу.
– Ты куда такой шустрый?
– Туда, – горячо выдохнул Михаил.
– Мы все туда.
– Я записывался в ЧОН…
– А остальные – в инвалидную команду?
Кругом засмеялись. Михаил понял – спорить с этим здоровяком бесполезно. Спросил:
– Вызывают или как?
– Пока никак, – скучным голосом отозвался парень.
Другой сосед оказался более словоохотливым.
– Сам Логинов здесь. Будет с каждым бойцом знакомиться.
Дверь музыкантской распахнулась, и на пороге появился высокий человек лет двадцати пяти, в красноармейской гимнастерке. Это был Кафаров – заведующий военным отделом Бакинского комитета комсомола. Он держал перед собою несколько листов бумаги – должно быть списки.
Оглядел собравшихся, улыбнулся, узнавая знакомых. Сказал:
– Кого вызову – заходите.
«Если по алфавиту, то попаду в числе первых», – подумал Михаил и безотчетно попытался продвинуться поближе к двери.
Кафаров заглянул в список:
– Семакин, Гаджиев, Гречкин, Левченко, Джебраилов.
Верзила вдруг рванулся вперед, ощутимо ткнув Михаила локтем в грудь.
Вызывали не по алфавиту. Михаил почувствовал зависть к тем, кто скрылся в кабинете.
– Слушай, а если нас не вызовут?
Черные глаза Алибека лихорадочно блестели, на острых скулах выступил румянец.
– С чего ты взял? – хмуро отозвался Михаил. – Мы комсомольцы. У Ибрушки и Леньки отцы рабочие, у меня – буровой мастер, тоже, считай, рабочий…
– А у меня бывший приказчик.
– Ну и что? Не буржуй ведь.
Вскоре из музыкантской один за другим вышли пятеро вызванных. Посыпались было вопросы, но следом появился Кафаров, и опять наступила напряженная тишина.
– Принятым в часть особого назначения через час собраться внизу, в зале, – объявил Кафаров и опять уткнулся в список. «Сейчас, сейчас меня, – лихорадочно билось в голове Михаила. – Да ну же, ну же – Донцов…» Рубашка прилипла к спине и под коленками противно подрагивало. Кафаров назвал несколько фамилий, среди них Ибрагима и Леньки. Те прошли в кабинет, причем лица у обоих сделались какими-то отрешенными.
Над ухом плачущий голос Алибека:
– Ну, что я говорил?
– Отстань! – свирепо огрызнулся Михаил.
Огляделся. Народу в коридоре было еще много. «Чего я боюсь? Вызовут… Не хуже других… В комсомол же приняли, – и в ЧОН примут».
Когда вышли Ибрагим