с подноса козинак и проглотила, почти не жуя. Это было совершенно невозможно выносить! А она-то думала, что Галковская сейчас расскажет ей нечто существенное, что позволит хоть на полшага приблизиться к разгадке неожиданной и страшной смерти Дублинского.
– Ваша вина заключается только в этом? – наконец спросила она.
– Да, – скорбно кивнула Галковская. – И я готова дать показания в суде.
– Боюсь, в суде вам не поверят и отправят, чего доброго, на психиатрическое освидетельствование. Которое вы пройдете навряд ли, – устало сказала Лена.
– Да я готова хоть всю оставшуюся жизнь в тюрьме провести, лишь бы Сереженька был жив! – с воодушевлением воскликнула Галковская.
– Опасайтесь своих желаний, – напомнила Лена, – они могут исполниться.
– Да, да, я знаю, – истово закивала Ирина. – Я готова, правда.
Вдруг Лене в голову пришла шальная мысль. А не эта ли аспиранточка укокошила Дублинского? А что? От любовницы всего можно ожидать. Вот не понравилось ему платье, которое она надела, или, например, не заметил Дублинский ее новую прическу, а может, чего доброго, случайно обмолвился о какой-нибудь интрижке на том же симпозиуме. И все. Убила, отвезла в лес, сожгла труп. И теперь считает себя виновной в его смерти. Очень даже логично выглядит. От этих восторженных аспиранток всего можно ожидать.
– Я ради него на все готова, – продолжала развивать мысль Галковская. – Только бы он был жив… Но, к сожалению, моего Сережу уже не вернуть. Никогда.
Она уронила голову на руки и беззвучно зарыдала.
«Нет, – думала Лена, глядя на рыдающую Галковскую, которую она на этот раз успокаивать не стала. – Невозможно так притворяться. Хотя, если она сумасшедшая, всякое может быть. Нет актеров лучше, чем психически больные. Или наоборот – лучшие из актеров психически больны. Вот убила она Дублинского и тут же забыла об этом. Решила, что это ей приснилось. На всякий случай отказываться от этой версии пока не стоит. К тому же пока никаких версий нет вообще. Вот Галковская и будет у меня под номером один…»
Раздался резкий, как визг тормозов, звонок телефона. Ирина вздрогнула, вытерла газа кулачками и потянулась за телефонной трубкой. Лена давно не видела таких аппаратов – черных, массивных, с круглым диском. Еще не коллекционный, но уже исторический предмет.
– Да, Виктор Сергеевич… Завтра будет готово… Ну там же двадцать страниц технического текста! А у меня тут еще проблемы личного характера. Поняла, Виктор Сергеевич. Сегодня ночью постараюсь закончить, завтра утром будет у вас.
Она повесила трубку, села на свое место.
– Я подрабатываю переводами в одном специализированном журнале, – как бы оправдываясь, сказала Ирина. – Редактор звонит, ругается. Он всегда ругается. Но платит исправно.
Нет, это определенно была речь абсолютно нормального человека. Не может законченный псих заниматься серьезным переводом. Просто она от горя вне себя.
– Когда, вы говорите, Дублинский