выбора у него не было: под пристальным наблюдением правителя он начал шнуровать сандалии поверх своей обуви.
– Чтоб через две недели была вот ровно здесь же! – приказал правитель Адайль ласковым голосом и с улыбкой добавил: – Не опаздывай!
Та, улыбнувшись в ответ, кивнула правителю, и запрыгнула на стопы Йована, спиной к нему. Сделала это естественно, будто так и надо, даже не спросясь: словно Йован был каким-то скакуном, а не переинатом четвертого уровня и родственником правящей семьи.
Было неожиданно и смущающе, хотя лицом к лицу было бы более неловко. Её котомка упиралась ему в живот. Весила Адайль как половозрелый кабан.
«А с виду и не скажешь!..» – подумал Йован, оглядывая стоящую на его ногах Адайль и думая, как бы ухватить её половчее, чтоб не свалилась.
– В целости и сохранности, Йован, – напомнил правитель вроде ласковым, но угрожающим тоном.
«Что за жизнь пошла!..». Йован жалел себя изо всех сил.
Он покрепче ухватил драгоценную деву за талию, притянул к себе. Глаза правителя нехорошо сверкнули, от чего Йован лишь мельком глянул на место на карте, куда указала Адайль, и поскорее шагнул в неизвестность.
Глава 8. Разговоры в потёмках
Сегодня они ночевали под открытым небом. Позавчера ещё он спал в своей тёплой постельке в столице, вчера пришлось ночевать в кроватях, от которых тянуло сыростью и плесенью, потому как это был единственный на пути, крошечный постоялый двор в глуши, но сегодня они уже достигли рубежа западных земель – и проскочили все близлежащие поселения. Сандалии забирали больше лихора, чем Йовану хотелось бы, да и отрегулировать шаг было не так-то просто – поэтому сегодня они заночуют тут: иначе завтра придётся идти только по земле.
Котомка Адайль тоже оказалась непростой: по всей видимости, соединённой с какой-то другой, оставшейся в столице. Применив немного лихора, Йован извлёк из неё огниво, две фляжки лимонной воды, свежий хлеб, вяленое мясо, пару красных яблок и пару плотных одеял.
«Правитель ничего для неё не жалеет…» – эти слова то и дело всплывали у Йована в голове последние два дня, припомнились и сейчас, при взгляде на всё это добро. Редкие артефакты, хранящиеся лишь в правящей семье, выданы в пользование какой-то Айдаль Небула. Если прибавить к этому Королевскую Печать, то слишком уж бросается в глаза разница в отношении правителя к Эйтану и его невесте, – явно в пользу последней.
«Даже портал ради неё открыли…» – не унималась отчасти детская досада по недоставшемуся чуду.
Но тут же, устыдившись такого поведения, Йован одёрнул себя.
«Всё из-за того, что действовать нужно было быстро». Трястись неделю в пути означало обречь западные земли на голод.
Йован удивлялся поспешности, с которой был реализован этот план. Идею Эйтана они обмозговывали неделю в обратном пути, и то он оказался далёк от идеала, а план Адайль, набросанный на колене, был приведён в действие за одну только ночь. Йована заботило количество работы, с которым придётся столкнуться