Другому.
– Может, трудно, а может, и не очень. Но в чем я если и уверен, так вот в чем: ты, Хальвор, очень скоро станешь помогать нам строить новый Иерусалим.
Хальвор промолчал. Хельгум попрощался и ушел, а уже через минуту Хальвор появился в спальне Карин – и тут же заметил, что жена его сидит у полуоткрытого окна.
– Слышала, что Хельгум сказал?
– Да. Слышала.
– Говорит, может вылечить любого, кто в него поверит. Любого, говорит, вылечу.
Карин слегка покраснела. Необычное понимание христианства, о котором говорил Хельгум, почему-то было ей намного ближе, чем все, что она слышала раньше. В нем был практический смысл и простота, которая казалось ей неотразимо разумной. Не рассуждать о высоком, как другие проповедники, не пугать загробными мучениями, а действовать. Карин вовсе не была свойственна излишняя чувствительность, и богатым воображением она не отличалась. С трудом представляла жуткие сцены наказания грешников, о которых талдычили проповедники и даже пасторы в церкви. Не хватало воображения. Но вслух она сказала нечто другое. Она сказала вот что:
– Мне не нужна никакая религия, кроме той, что исповедовал мой отец.
На том разговор и закончился.
Спустя пару недель Карин сидела в гостиной в большом доме. Уже наступила осень, со двора доносились хищные вздохи северного ветра. Комнаты выстудило, пришлось растопить печь. Она, не отрываясь, смотрела на причудливую игру огня и пыталась отвлечься от мрачных размышлений. В комнате никого не было, кроме ее годовалой дочки – та сидела на полу рядом и играла цветными кубиками. Девочка только что научилась ходить, но пока неохотно пользовалась новым для нее умением. Считала, что ползать куда удобнее и естественнее.
Внезапно открылась дверь и вошел темноволосый кудрявый мужчина с черной окладистой бородой. Карин никогда его не видела, но догадалась сразу: Хельгум.
Гость поздоровался и спросил, где Хальвор.
– Муж уехал на собрание. Скоро вернется.
Хельгум присел. Не сказал ни слова, только время от времени бросал на Карин пристальные взгляды. Наконец гость прервал молчание.
– Мне говорили, вы больны.
– Да. Больна. Уже полгода не могу ходить. – Карин постаралась, чтобы ответ ее прозвучал сухо и обыденно.
– А я все собирался прийти и помолиться за вас, – сказал необычный проповедник.
Карин промолчала. Опустила тяжелые веки и смутно подумала: прячусь в раковину, как улитка.
– Матушка Карин, возможно, слышала, что Бог наградил меня даром целителя?
Карин такое вступление не понравилось.
– Спасибо, что вы про меня подумали, – сказала она холодно. – Но, думаю, ничего из этого не получится. Я не меняю веру отцов.
– А вы считаете, что Богу так уж важно, в какие слова облечена вера? Для Господа нашего важно одно: праведная жизнь. А вы, как мне кажется, всегда пытались жить именно так. По справедливости.
– Вряд ли Господь захочет мне