они шли вниз по улице Горького к метро через океан света, беспокойный, полный движения. Огни иллюминации то гасли, то вспыхивали, бежали, зажигались звёздами, рассыпались салютами.
Этот океан, казалось, дотягивался до самого неба, но был бессилен поглотить его. Небо оставалось лишь подсвеченным, не отдавая своих тёмных глубин.
Как же замечательно заканчивался этот день! Всем было по-студенчески весело и беззаботно. Никак не могли разойтись, тянули до последнего, благо метро в предпраздничные дни закрывалось на час позже.
Когда гости ушли, Леонид и Лена долго стояли на балконе, слушая звучание города, похожее на монотонный шум далёкого самолёта, любуясь заревом праздничной иллюминации над Москвой, и так покойно было на сердце…
А рядом прислонялось к перилам тихое, незаметное Счастье.
Шальная любовь
Елена Тихоновна лукавила, говоря Сомову, что не помнит года, на который пришлось описанное им 8 мая.
Всё она отлично помнила!
В тот день у неё начался морок, ставший истинным сумасшествием и её сладким стыдом.
Она не знала и сама, зачем рассказала о торжественном вечере Арсению. То есть в принципе, знала: чтобы передать дух времени и т. д., но память, как её ни удерживай, вовсе не замолкает с последним сказанным тобою словом.
Елена Тихоновна вдруг испугалась прошлого и впала в наивный самообман, будто если событие точно не датировано, то его как бы и не существовало.
Уж какие там флюиды и что заносят они в женскую головку, ведомо одному Богу!
Тогда, на концерте, словно кто-то подтолкнул её – она обернулась и встретилась взглядом с сидевшим левее осанистым молодым человеком. Это был тип русака: широкоплечий, крупнолицый, светловолосый, сероглазый. Похоже, он давно смотрел на неё, отчего она и обернулась, а он, застигнутый врасплох, не стушевался, не отвёл глаз, а как-то очень по-доброму улыбнулся.
И в ту же секунду мир для неё перевернулся.
Строго говоря, этот штамп не отражает действительности, ибо у человека в состоянии ошеломлённости верх и низ местами не меняются. Это больше похоже на то, как увидеть привычную картину переписанной в ином освещении. Говорят же, «увидеть мир в другом свете»! И штука вся в том, что не в природе, но в твоей голове этот свет то ли прищурился, то ли качнулся косым лучом! И ничего, как ни старайся, не станет прежним!
Леонид сидел справа – с улыбкой слушал девушек, поющих частушки, ещё правее, через Гену Агеева и его жену Аню, сидел Ладеев… Это был старый мир, но и всё уже было в нём не так!
Лена всерьёз испугалась…
А всё-таки взгляд сам собою тянулся к левому плечу, и от искушения оглянуться замирало сердце!
И только с появлением на сцене Высоцкого спало её внутренне напряжение. Лена позволила себе оглянуться. Дважды. И поняла, что непременно погибнет, если он найдёт способ познакомиться!
А ничего и искать не пришлось! Когда по окончании вечера все вышли на улицу, мужчина оказался в компании коллег Леонида.
– Познакомьтесь, –