в холл главного здания, и тут сегодня чертовски многолюдно, но это не мешает заметить сразу же фигурку мелкой. И без раздумий ноги сами несут в ее сторону.
– Лекции на втором, – тормозит меня голос друга.
– Скоро буду. Замолви там за меня словечко, если задержусь, – отступая вперед спиной, киваю другу, мордаха которого расплывается в довольной улыбке. Явно он уже себе напридумывал.
– Ну, давай-давай… – слышу гогот себе вслед и снова перевожу взгляд на девчонку, которая не воспользовалась моментом, чтобы смотаться.
Не могу сказать, что я был удивлен, когда увидел Виолетту Гаевскую в том же универе, где учусь и я, так как на днях Тёмыч обмолвился об этом, но удивлен был произошедшими разительными переменами в ее внешнем виде.
Так как вся жизнь прошла бок о бок, а родители – лучшие друзья уже тучу лет, естественно, что мы с ней не могли не видеться и довольно часто. Тем более дома почти по соседству. Она росла практически на моих глазах, и именно это и стало для меня во многом губительно. Эта привязанность со временем начала трансформироваться во что-то большее, что ни мне, ни уж тем более ей не нужно было.
И эти два года я буквально запрещал себе даже вспоминать о Летте. Этот перерыв был нужен мне, как воздух. Моя нездоровая тяга к “подруге”, что столько лет рядом и непременно сует свой любопытный носик везде, куда не следует, уже начинала пугать. Я не спрашивал у предков, как у нее дела, в разговоре с братом Виолетты старался вообще тему его сестры не поднимать и уж тем более не следил за соцсетями девчонки. И сейчас… годы прошли, но в моем отношении к ней, как оказывается, ни черта не изменилось. Все хочется так же задевать, язвить и подкалывать, выводя на эмоции. И, черт побери, быть рядом. Я, увы, все тот же.
Но зато изменилась она. Преображение видно невооруженным взглядом.
Повзрослела.
Это уже не маленькая девочка, которая носилась вместе со мной и ее братом во дворе и скакала по деревьям. Не та задира, что вечно таскала мои конфеты и потом спирала на меня раскиданные по дому фантики, спрятавшись за углом. Не та девчонка, которую можно просто подойти и щелкнуть по носу или дернуть за косичку.
Выросла.
Девушка.
До одури красивая, надо сказать. Вообще дочурка Гаевских никогда дурнушкой не была, но сейчас исчезли всякие намеки на подростковую угловатость, трансформировавшись в приятные женские формы с крышесносными изгибами и размерами там, где оно нужно. Длинные темно-шоколадные волосы, что с детства слегка вьются и манят, уже почти до поясницы и лежат пышной копной.
Она стоит, насупившись, и стреляет в меня темными от злости глазами. В джинсах и джинсовой рубашке с этим кожаным рюкзачком на одном плече и угрожающе сложенными на груди руками. Всем взглядом говоря: не смей ко мне подходить, индюк.
Три ха-ха, дорогая.
– Вредина, – улыбаюсь самой обезоруживающей в своем арсенале улыбкой и обнимаю за плечи, дурея от сногсшибательного аромата ее волос. – Скучала?
– Индюк! –