мать, что с ее дочерью все в порядке. Когда Джо заверил их, что девочка абсолютно нормальна и совершенно не нуждается в операции по уменьшению половых губ, девочка разрыдалась, а ее мать сказала: Другими словами, мы должны обратиться в коммерческую клинику, вот что вы имеете в виду.
– Надо было показать им ту фотку Гарри, – сказал он. – Ну, ты знаешь какую. Вот, мол, полюбуйтесь – настоящая женщина. Просто гордитесь своим телом таким, какое оно есть.
Раньше Джо никогда не упоминал о той скандальной фотографии. Он вкратце говорил о книге, в которой его мать описывала свои полиаморные приключения, и из его слов стало ясно, что он восхищается не только ее литературным стилем, но и смелостью, откровенностью. Единственное критическое замечание, которое он себе позволил, заключалось в том, что местами в мемуарах сквозило хвастовство.
– Точно, – согласилась Ясмин. Тут нет ничего стыдного. Джо не стесняется. Но он-то не рос в доме Горами, где никакого секса не существовало.
– Кстати, я связался еще с двумя риелторами. Три-четыре квартиры выглядят интересно. Но не сногсшибательно. Подыщем что-нибудь покруче. Поверь мне, все будет зашибись. – Он улыбнулся своему чрезмерному энтузиазму. Ясмин обожала то, как Джо удавалось сочетать горячность с юмором, быть эмоциональным и одновременно расслабленным. Она обожала его серьезность и готовность над собой посмеяться.
Она посмотрела на ямочку на его подбородке:
– Пригласишь своего отца на свадьбу? Ты больше об этом не думал?
По его лицу пробежала тень. Словно туча заслонила солнце.
– Отца? Не знаю. С тех пор как мне стукнуло пятнадцать, я видел его от силы раза четыре или пять. Он пропойца, лжец и изменщик. Причем это его лучшие качества. Стой, погоди, значит, свадьба все-таки будет? Потому что еще недавно ты хотела ее отменить.
– Неправда, – рассмеялась она. – Придурок.
– Я тоже тебя люблю, – отозвался он.
Шандор
Пациент был располагающим к себе молодым человеком, умным, красноречивым, самоироничным и обаятельным. Остро осознающим свои привилегии. Наотрез отрицающим свою боль. Шандор задумался, не пора ли ему вмешаться. Он достаточно наслушался обо всем, что не выстрадал его новый пациент, обо всех проблемах, которыми он не был обременен, дарованных ему благах и бесконечных причинах, по которым он не должен быть таким, как есть.
«Подожду», – решил он. Если за прошлый год Шандор чему-то и научился, так это тому, что британцы более свято соблюдают иерархию боли, чем американцы. В большинстве своем американцы менее склонны пренебрегать собственными страданиями только потому, что кому-то где-то пришлось гораздо хуже.
Шандор откинулся на спинку кресла и скрестил ноги. На удивление, удовольствие от сидения в кресле Роберта почти не притупилось. Если его тесть наблюдал за ним с небес, то наверняка кипел холодной-холодной яростью при виде того, как Шандор в мешковатых вельветовых брюках и поеденном