Фоссе?»
Значит, Фоссе и впрямь хороший писатель, мало того, один из ведущих в стране, думал я, переводя взгляд на улицу за окном и разжевывая хлеб с мясом во вкусную кашицу. Кусты в Нюгордспарке зеленой стеной выстроились вдоль изящной ограды из кованого железа, а на них падали косые струи дождя, которые внезапный порыв ветра отшвырнул в сторону и понес дальше, по улице прямо передо мной, и вывернул наизнанку зонтики двух спустившихся по ступенькам женщин.
Вечером я позвонил Ингве и спросил, куда он пропал. Он ответил, что работал и что когда получил стипендию, ходил это дело отметить, а мне бы надо телефон завести, иначе когда ему что-нибудь понадобится, придется ходить ко мне домой. Я сказал, что тоже получил стипендию и что с телефоном что-нибудь придумаю.
– Как отметил-то? – спросил я.
– Да вроде неплохо. С одной девчонкой к ней домой завалились.
– Это с кем? – спросил я.
– Ты ее точно не знаешь, – ответил он. – Мы в универе общаемся с ней изредка, вот и все.
– Ты что, мутишь с ней?
– Нет-нет, ничего подобного. А ты-то сам как?
– Все путем. Только много приходится читать.
– А вы разве читатели? Я думал, вы писатели.
– Очень смешно. Зато я сегодня книжку Фоссе купил. С виду ничего так.
– Ясно, – сказал он.
Мы помолчали.
– Но если уж вы пока не начали писать, может, напишешь мне текст? Или лучше несколько. Тогда я песни до ума доведу.
– Ладно, попробую.
– Давай, ага.
Я просидел над текстами для Ингве весь вечер и всю ночь – слушал музыку, пил кофе, курил и сочинял. Когда я около трех лег спать, у меня было два наполовину готовых, но многообещающих, и один готовый полностью.
Улыбнись мне —
Забудь про злость.
Слой за слоем —
Одежду сбрось.
Твои движения —
Танцуй до умопомрачения,
И я скажу: стой, стой, стой, стой,
И я все не могу насытиться
тобой.
Твои движения,
Твои движения…
Улыбнись мне —
Забудь про злость.
Ночи с тобой —
Это всерьез.
Твои движения —
Танцуй до умопомрачения,
И я скажу: стой, стой, стой, стой,
И я все не могу насытиться
тобой.
Твои движения,
Твои движения,
Твои движения,
Твои движения…
В пятницу после занятий мы пошли выпить. Ховланн и Фоссе уверенно повели нас в «Весселстюэн». Место оказалось отличным – на столах белые скатерти, и едва мы уселись, как к нам заспешил официант в белой рубашке и черном фартуке. Такого я еще не видел. Настроение у всех было хорошее, расслабленное, неделя закончилась, я радовался: вот мы, восемь тщательно отобранных студентов-писателей, сидим за одним столом с Рагнаром Ховланном, о котором в студенческой