есть?
– Ну да. Прошел там курс лечения. Результат – на лице.
– И зачем такому успешному доктору заниматься уголовщиной? В самом крайнем ее варианте?
– А затем. Со слов Литвинова, Лицензионная палата и Институт по контролю биопрепаратов отозвали лицензию, разрешающую клинике Нестерова заниматься своей деятельностью. А очередь на курс лечения – на полгода вперед. И люди уже проплатили этот курс. Улавливаешь?
– Понятно. Убытки.
– Миллионные. В долларах.
– Так. Ну то, что Лицензионная палата, которой руководил Климович, выдает лицензии, – это понятно. А при чем здесь Институт по контролю биопрепаратов, где Литвинов замдиректора?
– Курс омоложения, разработанный Нестеровым, основан на использовании некоего нового биопрепарата. И институт, где служит Литвинов, выдает разрешительные документы на использование любого биопрепарата.
– И что? Отрабатывали вы этого Нестерова?
– Накануне покушения на Литвинова Нестеров был госпитализирован. Обострение ишемической болезни сердца. Выписался из больницы позавчера, то есть в день гибели Климовича. Персонал подтверждает, что больной Нестеров стен данного богоугодного заведения не покидал в течение всего курса лечения. В том числе и восемнадцатого, и в ночь на девятнадцатое августа. Хотя вообще больных на выходные иногда отпускают домой. Но Нестеров живет один, его не отпускали. И в день смерти Климовича он вообще был на глазах у медперсонала. Его осматривал врач перед выпиской, ему готовили документы выписные. Он до тринадцати часов дня весь как на ладони. Абсолютное алиби.
– Ну вряд ли он сам подложил бомбу. Для этого существуют исполнители. Вы за ним наблюдение установили?
– Да, была наружка. Ничего существенного. В больнице он был изолирован. После выписки ежедневный маршрут однообразен до скуки: дом – работа, работа – дом. Я свою наружку снял в связи с переходом дела в твои руки.
– А что по адресу Климовича? Там свидетели взрыва были? Вообще, поквартирный опрос проводили?
– Свидетели есть. Одна дама выгуливала свою шавку, но от нее толку мало. Мадам в шоке: на ее глазах все и произошло. Поквартирный опрос провести не успели. Там выходные наслоились. Народ на дачи разъехался. А сегодня дело у меня забрали. Так что теперь тебе карты в руки, – повторил Томилин. – Давай, Турецкий, двигай! Теперь тебе твое начальство будет вопросы задавать, а ты будешь перед ним отчитываться, как я сейчас перед тобой.
«Верно, что это я? Чужими руками жар загребать – этого за вами, Александр Борисович, раньше не водилось!» – Турецкий вдавил в пепельницу окурок.
– Верно, дружище! – произнес он вслух. – Извини. Все хочется бежать впереди паровоза. Ладно, оставляй бумаги, будут вопросы – я позвоню. Или подъеду, – добавил он, уловив легкую усмешку, скользнувшую по лицу Томилина.
– Вот. – Томилин пододвинул к Александру лежащую на столе папку. – Здесь протоколы осмотра мест происшествия, протоколы допросов свидетелей, данные экспертиз. Короче, все, что нужно было сделать, все сделано. – И опять лицо