лба, иди вон, выпьем по сто грамм, уверен, что попустит.
– Виталик, папарацци, да ты не только что поэт, еще ведь и психолог.
– Да ну, мне медицинских вузов проходить не довелось, но по нахмуренным бровям определить труда не составляет, друг, душа твоя, печальным шлейфом вита, кометой в пройденный тобою путь стремительно летит.
– Ты записывай, чудак, а то ведь прозу прям стихами выдаешь, не замечая. Давай, уговорил, пусть наливают еще нам по одной, а там посмотрим, толь почувствуем скорее.
Пару пузырей на всех разлив, мужики, уже не молодые, остепенились, да и вечер уж давно как лишил дневного света горизонт, так что разглядывать пейзажи стало невозможно, пустые разговоры болтать привычки не было у них, да и обговорено уже было практически все что как-либо касалось дела, так что подвыпившие путешественники, вскоре разошлись по спальным местам.
В отличии от всех, для Броньки эта поездка развлекательной не казалась, уж слишком много воспоминаний суетилось в голове, да ведь именно с этого пути, у него и началась вторая часть жизни, ну надо же было принять такое вот решение, чтоб радикально изменить свою, и не только свою судьбу.
Ведь получается, что ради тех алмазов сломалась судьба всей его семьи, дети были вынуждены расти без отца, а каково пришлось его жене – и слов то не подобрать.
Ну ладно, что было – прошло, а ведь теперь, алмазы эти будут достаны на свет Божий по второму разу. И что, какие беды они еще принесут и надо ли вообще их доставать, ведь могу и специально не найти, то есть найти, но не трогать, дескать, не нашел – и точка.
Сомнения закрались в его душу, но только на момент, ведь какой путь уже проделан, и было бы преступлением против самого себя найти, но не забрать. Вот блин, какие дурные мысли могут посетить седую голову.
Прочь пессимизм, все должно получиться, ведь не прям с целью голой наживы дело начато, храм отстроить решено, а значит, все должно быть окей.
Столько лет на чужбине.
Время, проведенное среди совершенно других людей, не видавших красных лозунгов коммунизма, а свободных мировоззрений.
Жизнь на островах, на севере и самом юге Европы, среди народа, состоящего из разных национальностей, где в течение дня порой успевалось пообщаться на разные темы аж на пяти языках, а в последние годы, благодаря падчерице-адвокатке, он еще и подрабатывал переводчиком в судах, уголовных и также гражданских, там тоже повидал дай Боже.
Все это вместе, конечно же, не могло не оставить следа в его менталитете, чтобы смотреть на этот мир сквозь призму пацифизма и ко всему относиться с философической точки зрения.
«У каждого свой смысл жизни, и нечего кого-либо пытаться убеждать, ну а лично мой путь теперь уже известен, и надо бы самому мне себе признаться, что не так он и плох, ведь многие и многие лишь могут помечтать о доле той, что выпала мне, братцы».
В конце концов ему удалось успокоить