пера со своих крыл. Сказать по правде, Роланд скорее испытывал облегчение. И его едва ли можно осудить: принца отослали из родительского дома в дальнюю приморскую резиденцию сразу же, как только он появился на свет. За все свои двадцать пять лет Роланд вряд ли обменялся с отцом и сотней слов. Киннан III недаром слыл жестоким правителем, но его отношение к собственному наследнику было совершенно непостижимо даже для самых приближенных вельмож.
– Не по себе, верно? – Черноволосый молодой человек в синей тунике в тон глаз и сером дорожном плаще примерно одних с принцем лет придержал коня, идя вровень с принцем. – Ты поэтому не спешишь?
Роланд кивнул и пожал плечами:
– На погребальную церемонию мы все равно опоздали. А точнее наше присутствие там и не требовалось, так что торопиться нет нужды.
Получив весть о близящейся кончине государя, принц немедленно пустился в путь. Он наотрез отказался от подобающей наследнику престола пышной свиты, взяв с собой лишь ближайшего и, по правде говоря, единственного друга, разделившего с ним все тяготы изгнания, – Виррейн вырос вместе с принцем. До сих пор молодой человек не мог уразуметь, с чего вдруг ему, круглому сироте без роду без племени, не знавшему ни отца, ни матери, выпала высокая честь воспитываться вместе с королевским сыном.
– Что ж, – заметил, помолчав, Виррейн. – Не стану делать вид, будто я скорблю. А ты зато сможешь теперь беспрепятственно исполнить желание своего сердца. Небеса свидетели: вы оба это заслужили!
Роланд улыбнулся, хотя момент не очень подходил для радости, и сжал в пальцах медальон с портретом леди Эллинет.
Замок как бы парил над землей – к нему вели две сотни ступеней, вырубленных в камне неизвестно для чего: никто б не стал давать себе столь серьезную физическую нагрузку, тем более что по обе стороны от них поднималась вверх мощеная серебристо-черной плиткой дорога, вполне удобная для лошадей. К тому же у подножия замковой горы гостей поджидали искусно вырезанные деревянные ладьи – стоило лишь ступить в них, и ладьи поднимали посетителей прямиком к воротам.
Скорее всего, лестница имела иное назначение: через каждую пару ступеней красовались каменные статуи, изображавшие древних правителей Дангара. Вероятно, по замыслу мастеров это должно было указывать на их прижизненные склонности, ибо кто-то стоял, уперев очи в фолиант, кто-то напряженно всматривался вдаль, сжимая рукоять меча, а кто-то попросту сидел на ступеньке, свесив ноги, и предавался мечтам. Вот уже не одно столетие изваяния были немыми участниками целого ряда событий, наблюдая их из каменной галереи предков…
Роланд и Виррейн подъемный транспорт проигнорировали, отдав предпочтение лошадям, и мерно покачивались в седлах под звонкий цокот копыт.
Кованые ворота Белого Дворца были гостеприимно распахнуты: принца ждали, и, кажется, с нетерпением. Двор запрудил народ, облаченный в одежды темных оттенков. По древнему обычаю, когда король Дангара уходил в мир иной, все королевство