человеком. Когда все было приготовлено, он пригласил меня к столу, сказав: «Ну, сэр, придвигайте ваш стул». Мы все, не исключая деревенского парня, сели за стол и в строгом молчании принялись за ужин.
Я полагал своим долгом, раз уж я навел тучу, как-нибудь ее рассеять. Не могли же они изо дня в день сидеть так угрюмо и молчаливо. Казалось немыслимым, чтобы люди, как ни дурен их нрав, могли изо дня в день сходиться за столом с такими сердитыми лицами.
– Странно, – начал я, жадно выпив первую чашку и ожидая, когда мне нальют вторую, – странно, до чего привычка меняет наши вкусы и понятия: иной человек даже и вообразить не в состоянии, что может быть счастливым, живя в таком полном отрешении от мира, как живете вы, мистер Хитклиф. Да, я сказал бы, что вы, в кругу своей семьи, с вашей любезной леди, чей гений правит вашим домом и вашим сердцем…
– Моей любезной леди! – перебил он с усмешкой чуть не дьявольской. – Где она, моя любезная леди?
– Я имел в виду миссис Хитклиф, вашу супругу.
– О, превосходно! Вы хотели сказать, что ее дух взял на себя роль ангела-хранителя и оберегает благополучие Грозового Перевала теперь, когда ее тело покоится в земле! Не так ли?
Поняв, что оплошал, я попытался поправить промах. Мне бы следовало сообразить, что при такой разнице в возрасте эти двое едва ли были мужем и женой. Ему лет сорок, пора расцвета духовных сил, когда мужчина редко обольщается надеждой, что девушка пойдет за него по любви: эта мечта становится утехой наших преклонных лет. А той с виду семнадцать.
Тут меня осенило: верно, этот деревенщина, что сидит со мною рядом, прихлебывает чай из блюдца и берет хлеб немытыми руками, – ее муж. Хитклиф-младший, конечно! Похоронили себя заживо, и вот последствия: девушка бросилась на шею этому мужлану, попросту не зная, что есть на свете люди получше! И жалко, и грустно! Нетрудно понять, как сильно должна была она пожалеть о своем выборе, увидев меня! Эта мысль покажется, верно, самонадеянной, но нет, такою она не была. Мой сосед представлялся мне почти отталкивающим; о себе же я знал по опыту, что я довольно привлекателен.
– Миссис Хитклиф приходится мне невесткой, – сказал Хитклиф, подтверждая мою догадку. При этих словах он метнул странный взгляд в ее сторону – взгляд ненависти; или мышцы его лица устроены иначе, чем у всех людей, и не передают языка души.
– Разумеется, теперь я вижу. Это вы – счастливый обладатель благодетельницы-феи, – заметил я, поворачиваясь к своему соседу.
Ошибка оказалась хуже прежней: юноша побагровел, сжал кулак с явным намерением пустить его в ход. Но, видимо, одумался и отвел душу, разразившись грубой руганью по моему адресу, которую, однако, я предпочел пропустить мимо ушей.
– Не везет вам с догадками, сэр, – проговорил хозяин, – ни один из нас не имеет счастья обладать вашей доброй феей; ее супруг умер. Я сказал, что она моя невестка, значит, она была замужем за моим сыном.
– А этот молодой человек…
– Не сын мой, конечно.
Хитклиф