допустил промашку, дав волю чувствам, и пытался теперь сгладить впечатление. – Я просто не понимаю вас.
– Я тоже… – согласился Гордеев.
– Как вы это себе представляете? Девочка гуляет в леске, собирает там всякие ягодки, цветочки. Потом подходит к дядям, отмечающим праздник, конечно, интересно ей знать, что это за дяди! А на травке пистолет валяется… – Спирин пытался шутить, что получалось очень плохо.
– Пистолет? Все-таки пистолет? – изумился Гордеев. – А вот по данным экспертизы это автомат был… Да, автомат Калашникова. Что-то вы путаетесь…
– Да при чем здесь это?… Какая разница! Я это для примера… – Спирин снова разнервничался. Гордееву было жалко на него смотреть. – Хорошо, автомат… Это еще хлеще. Нелепица какая! Девочка берет автомат Калашникова и весь рожок – в себя?! Так просто, от нечего делать, интересно ей стало. Причем опытная была, знала, как с предохранителя снять, как стрелять, наверно, ногой на курок нажимала, а дуло к груди приставляла. Так, что ли?
– Вот и я говорю – глупость, – невозмутимо подтвердил Гордеев.
– А что же вы мне про какое-то самоубийство рассказываете? – спросил Спирин.
– Да нет, это не я, – усмехнулся Гордеев. – Это у вас такая версия была… кажется…
– Я вам еще раз повторяю, от этой версии мы отказались сразу! – воскликнул Спирин. – Ведь экспертиза…
– Вот именно. Экспертиза… – перебил его Гордеев. – Как только экспертиза показала, что стреляли из «калашникова», версия о самоубийстве тут же отпала. – Адвокат уже был очень зол и сам не понимал, зачем говорит все это следователю.
Спирин сощурил глаза и грозно посмотрел на Гордеева:
– Что вы хотите сказать? Я что-то не понимаю. В юридической практике всегда так – новые данные приводят к сужению круга версий.
Гордеев опомнился и сидел, молча уставившись в дело об убийстве.
– Кажется, вы сейчас пытались меня обвинить… – настаивал Спирин.
– Нет, я не пытался, – отнекивался Гордеев. – И никого я не хочу обвинить.
– Так в чем же дело?
– Я просто сообщил вам те факты, которые были известны мне, – как можно спокойнее объяснял Гордеев. – Я хотел как-то прояснить для себя это дело, разобраться. Вот и все. Может быть, я надеялся, что вы что-то проясните, поможете делу… А вы вдруг начали нервничать…
– Я не нервничал! – вскричал Спирин.
– Ну да, я так и понял, – улыбнулся Гордеев. – Но вы слишком близко к сердцу восприняли все сказанное мной. Не надо придавать моим словам так много значения. Это лишь мнение. Личное.
– Еще бы, – Спирин опять уселся за стол. – Все вами сказанное только что несло какую-то обвинительную подоплеку.
– Что вы! Я еще раз повторяю, я здесь для того, чтобы защищать, а не обвинять! Я надеялся на то, что вы мне поможете… – оправдывался Гордеев, который уже был не рад, что затеял этот разговор.
– Ну, знаете, это уж слишком. Мое дело ловить преступников, а не помогать адвокатам защищать их…
– Не защищать, разобраться… Впрочем, я и сам… Спасибо за предоставленны�