Ни одного человека, только разновеликие возвышенности кое-где с неровной поверхностью, густо присыпанные буро-коричневой пылью. Наподобие сугробов. Одни из них напоминали очертанием припаркованные кое-как машины, другие… На что были похожи другие думать не хотелось совершенно. Мне и без того казалось, что мои ноги весят не менее центнера каждая, а если бы я снова начала останавливаться, всматриваться и размышлять я, наверное, вообще никогда бы уже не смогла двинуться с места. И не было никакого сомнения, что очень скоро превратилась бы в один из этих жутких сугробов.
Улица по-прежнему напоминала застывшую картину апокалипсиса. Тусклый, словно находящийся за стеклянным блюдцем с кофейным осадком коричневый диск солнца. Мне показалось, что концентрация пыли или что это было ещё, стала гораздо выше. Мне всё никак не удавалось избавиться от противного, металлического привкуса во рту. Я не смотрела по сторонам, а шагала, как могла быстро, втянув голову в плечи. А когда свернула на свою улицу, то уже почти бежала, несмотря на то, что из-за адского непонимания того, что вообще происходит, этой чёртовой пыли, как бы там на самом деле она не называлась, похмелья и всего остального, которого, уж поверьте, хватало, делать это мне было невероятно трудно. Но задыхаясь, отплёвываясь и хватая пересохшим ртом воздух, – вспоминая не раз о той банке колы, будь она неладна, – я всё же заставляла себя бежать. Я была почти уверена, что как только окажусь дома и захлопну дверь, кошмар непременно закончится. Или, по крайней мере, будет не таким реальным и жутким.
Свернув к своему дому, я остановилась, чтобы отдышаться возле хорошо знакомого минимаркета. Мне нравилось, что при своей компактности, в нём купить можно было практически всё необходимое и по весьма умеренным ценам. Я часто отоваривалась здесь и знала Люси с Розой, работающих посменно. Подняв голову, я увидела, что из-за стекла на меня со страхом глазеет Бони, моя соседка со второго этажа. И хотя её лицо и шея были похожи на то, будто она нанесла на них косметическую маску странного, тёмно-горчичного цвета, да так и забыла о ней, я сразу поняла, что это Бони по веселым, сиреневым кудряшкам на голове и сорочьему взгляду круглых, безресничных глаз.
Я неопределённо махнула ей, не разобрав даже, обрадовалась или нет, что впервые за этот страшный день вижу хоть одно знакомое живое, и на первый взгляд адекватное лицо. Если не считать, конечно, этого непонятного оттенка её кожи. Но за этот день, я уже видела столько странного, неправдоподобного и зловещего, что цвет лица милой, старой Бони меня бы точно не остановил.
И потому я вошла внутрь. Бони была там не одна, а с Питером, нашим управляющим. Они оба, увидев меня – отступили назад. Даже если я и обратила на это внимание, то уж точно не посчитала чем-то странным или предосудительным.
Я тоже к этому времени, уже вряд ли бы стала бросаться даже к хорошим знакомым с объятиями. И ещё мне было плевать, так как я поняла, как же мне нужен был кто-нибудь, способный хоть в какой-то мере объяснить, что происходит. Поэтому,