и многомудрая подруга, уже стуча заветными вешалками. – Только не переборщи. Чтобы было: «Кажется, я что-то читала, это очаровательно», а не: «Шел бы ты отсюда со своими писульками, чепушило бездарный». Даже не смей его хвалить, выражать восхищение, говорить, что обожаешь…
– Ну естественно! – оборвала Маша. – Я же не вчера родилась.
– Кстати, Сказочник – это фамилия или прозвище? Или псевдоним? – вдруг спросила Женя и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Господи, надеюсь, не фамилия. А если фамилия, то дурацкая. Тебе не пойдет.
Женя извлекла на свет бордовое короткое шелковое платье на бретельках.
– А вот это тебе подойдет. И даже подрезать не придется.
Маша благодарно заулыбалась и приняла платье из рук подруги.
А утром в день вечеринки Женю разбудил телефонный звонок. Законный выстраданный отгул насмарку!
Она еще не единожды будет вспоминать этот момент – это была та самая точка невозврата. Вот здесь Машу еще можно было остановить. Сожгла платье утюгом? Ну и ладно, не ходи тогда, маленькая дурочка. Или можно было накричать. Но вместо этого Женя велела Маше успокоиться и выходить на улицу через пятнадцать минут. Чтобы отвезти подругу на своем белом как снег «додже» в Женькин любимый бутик. Еще не хватало, чтобы мелкая пошла в торговый центр и купила какую-нибудь дрянь!
Помимо прочего, Жене не терпелось узнать, что же подруга думает по поводу Масонова и Сказочника. Машино невразумительное мычание и вялые отговорки только распалили интерес подруги. В итоге опытный юрист припер хрупкую писательницу к стене.
– Ну? – протянула Женя, гневно постукивая вешалками с платьями. – Ты скажешь мне что-нибудь? Или нет? Хотя то, как ты мямлишь, само по себе о многом говорит. Есть такое искусство – мямлить. Так вот, дорогая! Ты, несмотря на свою причастность к миру литературы и журналистики, этим искусством не владеешь! Отвечай сию секунду!
– Да! – почти выкрикнула Маша.
Продавец-консультант с подозрением покосилась на подруг. Маша сделала ей отмашку, которая означала нечто среднее между «извините» и «мы больше так не будем».
– Вот это да! Я так и думала! – заговорила Женька возбужденным шепотом, отворачиваясь от пестрой вереницы вечерних туалетов и впиваясь в подругу взглядом. – Вот ведь старый…
– Он не старый, а нормальный, – Маша пыталась держать оборону и даже возмущенно упирать руки в боки, – к тому же я не уверена. И вообще, хватит напирать!
Женя воздела руки в примирительном жесте и вдруг взвизгнула, указывая в сторону витрины.
– Это! По-любому это платье! Только это! – заключила Женя. Она бы взяла его себе. Но мелкой сейчас нужнее. – Меряй. Я тебе приказываю. – Единственное, чем ты в нем рискуешь, – что твой одаренный старпер сковырнется от счастья, или сердечко у него не выдержит.
Женька разродилась утробным хохотом, совершенно не вяжущимся с ее утонченным личиком.
– Дура, – тихо прошипела Маша. Руки с боков безвольно сползли. Все равно ей не шла «поза сахарницы»,