почувствовала, как под её голову протиснулась твёрда ладошка, кто-то невидимый легко приподнял её тело, затолкал под голову и спину большую и прохладную подушку.
– Глаза можешь пока не открывать! – Ная не сразу узнала спокойный голос "ведьмы". – Я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело! Ты долго болела! У тебя почти не осталось сил! Поэтому тебе нужно постараться и немного покушать! Мама сварила тебе куриный бульон. Сейчас она покормит тебя!
Где-то рядом с ухом скрипнуло дерево, коснувшееся дна тарелки, губ девушки коснулось полукружье ложки. Ная с трудом приоткрыла рот, почувствовала, как на язык пролились несколько капель тёплой и сытной жидкости, проглотила её....
– Начала кушать! – Услышала она довольный шепот матери, обращающейся к отцу, который тяжело сопел за спинами мамы и "бабы Таси". – Значит – поправится!
Глава 3
Ная самостоятельно смогла покинуть своё ложе лишь на девятый день после того как сознание вернулось в её тело, исхудавшее и потемневшие от длительного действия токсина.
– О, Боги! Кожа да кости! – Шептала Цутоя, старательно отводя глаза от дочери. Всего за месяц болезни пышущая здоровьем девушка превратилась едва ли не в скелет, обтянутой грязно-серой кожей. – Да кто ж такую замуж-то теперь возьмёт? – Едва слышно, одними губами причитала женщина. Её глаза не просыхали от слёз, а губы превратились в узкую тонкую линию бледно-розового цвета....
Ная прекрасно всё слышала, но возразить мама сил у неё не было; она даже голову заново научилась поворачивать лишь на третий день.
Ранним утром, когда Кротос только-только нарисовал своей невидимой рукой яркую оранжевую линию с восточной стороны горизонта, она уже не спала. Отец и мать эту особенность её организма называли просто и понятно – "ранняя пташка". При чём здесь птицы, устроившие свое жилище в рукотворном домике рядом с окном башенки, в которой обитала Ная, девушка не понимала, поскольку она просыпалась раньше своих небесных "соседей", однако она признавала – ей очень нравится покидать уютную кровать незадолго до рассвета. Особого практического смысла в столь ранних подъемах не было – все домочадцы в эту пору, как правило, крепко спали и видели свои самые сладкие сны и потому начинать что-то делать по дому категорически не приветствовалось; вплоть до телесного наказания, однако Наю это никоим образом не расстраивало – в час, когда все отдыхали, она рассматривала как свое личное время; паче того – как время, отпущенное Богами лично ей, поскольку именно Боги этого мира определяют – каким быть человеку, наделяют его характером, привычками и даже определяют как ком жениться и за кого выходить замуж.
Хотя иногда ошибки случаются и у Богов....
Девушка прекрасно осознавала, что она своим необдуманным действием разрушила некий божественный план, изменила предначертанную Богами судьбу как минимум нескольким людям, включая участь несостоявшегося жениха. Теперь она вознамерилась попросить у Богов прощения; проявить к ней снисхождение,