парнишки, стоящего на месте мастера, подправляя заготовку, как бы указывал им, куда нужно бить.
Дзинь-дзинь-дзинь… Бух.... дзинь-дзинь-дзинь…Бух…
«Интересно, – думается Петруше, – как это маленькому молоточку все время удается вовремя отскочить, не попадая под большие молоты».
Молотобойцы на некоторое время прекратили работу, и в кузнице теперь было слышно лишь сипение мехов, раздуваемых подмастерьем. Один из молотобойцев зачерпнул ковшиком воды и жадно припал к его закопченному боку. Тем временем паренек потянулся к одной из стоящих рядом кадушек с порошком и вопросительно посмотрел на стоящего поодаль отца.
– Верно, Изяславе, правильно.
Изяслав, так звали паренька, взял щепотку порошка и посыпал на заготовку, после чего вновь забухали тяжелые молоты, и так же ходил им указкой маленький молоточек.
Дзинь-дзинь-дзинь…Бух… дзинь-дзинь-дзинь…Бух…
Несколько раз заготовка охлаждалась в разных кадушках, после чего вновь раскалялась докрасна. При этом мастер все время шевелил губами, скороговоркой приговаривая непонятные слова. Наконец заготовка, зажатая клещами, в последний раз зашипела в бочке с водой. Изяслав аккуратно положил почти готовую казачью шашку на наковальню. Он тяжело вздохнул и распрямил затекшие во время работы плечи.
– Теперь ей нужно придать шлифовкой блеск и приспособить красивую ручку, – обмахиваясь ветошью, сказал отцу Изяслав. – Ручку я уже сделал. Пап, можно я продолжу завтра, а сейчас схожу с Петрушей на Затон?
– Можно. – отозвался кузнец, пряча в бороде снисходительную усмешку, а про себя подумал: «А то этот Петруша уже битый час усердно скрывает зевоту».
Изяслав стянул с себя валяные сапоги, надетые, несмотря на жару, чтобы не опалить ноги, и закинул их вместе с фартуком в угол.
– Изяславе, ох дождешься трепки! – в спину убегающему сыну крикнул добродушно кузнец.
– Ага.
Отбежав на некоторое расстояние от кузницы, Изяслав остановился и, развернувшись, поджидал отставшего друга. При этом он в восторге, размахивая руками, уже издали рассказывал, какую прекрасную шашку он скоро закончит.
– Я делал ее два месяца и сегодня как раз закончил клинок, – восторженно рассказывал юный кузнец. – Отец говорит, что у меня получилось не хуже, чем у лучших мастеров.
– У твоего отца есть старинная шашка, с которой он воевал, когда был на обучении у казаков, – продолжал Изяслав. – Ты попроси ее, и мы на ней испытаем мою шашку.
– Боюсь, что отец не позволит мне ее взять, – ответил Петруша, а про себя подумал: «Чтобы ты мне выбил кисть, когда ударим клинками. Да и разве может сравниться работа какого-то мальчишки с работой лучших Николаевских мастеров».
– А мы вместе попросим, – не сдавался Изяслав, которому в хорошем настроении море было по колено.
Чтобы сменить тему Петруша спросил:
– А что ты во время работы постоянно шепчешь?
– Это заклинания, которые нужно говорить, чтобы железо выходило лучше.
Петруша расхохотался:
– Ой, Изяслав, уморил… заклинания!
– Так делали наши деды и прадеды, так делает мой отец, почему я не должен так делать? – Изяслав не обиделся. – К тому же это позволяет отмерить точное время, чтобы не перекалить железо, или не испортить его еще как-нибудь.
Пройдя с разговорами к Морским воротам, они вышли на дорогу, ведущую к пристаням, и направились к морю. От Морских ворот, находящихся на холме, было довольно далеко видно окрестности. Небольшая речушка, заключенная словно в изумрудную оправу, в лесопосадки из лиственных и хвойных деревьев, растворяла свои светло-синие воды в неоглядной зеленеющей дали Охотского моря. Выше по течению, лесопосадки, плавно переходя в рощицы, совсем скрывали реку. В устье на городском берегу возвышался форт, защищающий город от нападений с моря.
Пройдя через лесопосадки, друзья достигли Затона. Это искусственное водохранилище было гордостью всей магаданской детворы: целый год они сами без помощи взрослых рыли этот бассейн, строили мостки и вышки. И теперь чужак, не выразивший своего восхищения «инженерным гением» магаданских мальчишек, мог запросто «заработать на орехи».
Сегодня был рабочий день, и на Затоне можно было бы встретить разве что малолеток, или детей богатых родителей. Но первые были сегодня на занятиях, так как городской учитель вернулся из поездки по пригородным починкам и заимкам, где он за небольшую плату пять дней в неделю обучал детей письму и счету, оставляя два дня на занятия с городскими ребятишками. Сынки же богатых родителей редко появлялись на затоне. Девочкам вообще запрещалось купаться в открытых водоемах. Поэтому сейчас друзья увидели только нескольких купальщиков. В воде резвились пятеро восьми или десятилетних мальчишек, родители которых были слишком бедны, чтобы оплатить учебу детей. Изяслав и Петруша, с высоты своих четырнадцати лет именовали их «малышами».
Изяслав, на бегу сбрасывая одежду, бросился к берегу и прыгнул с мостков в воду, обдав при этом купающихся