Pictey. Моя карта для входа не сработала, когда я приложила ее к входной двери нашего офиса. Я не могла не встретиться здесь с Суметой, а она явно знала, что я в отпуске, потому что она подняла свои безупречные брови, когда я проскользнула в здание позади нее.
– Ты должна была прийти? – удивилась она, и я ответила:
– Да. – Но я не села с ней в лифт, вместо этого я выбрала лестницу, а, значит, и выход из этого разговора. Когда я вышла с лестничного пролета, то снова застряла: у входа в наш офис была еще одна, более специфическая входная дверь с ключ-картой. Это было сделано для того, чтобы только сотрудники Службы безопасности Pictey, подписавшие соглашения о неразглашении длиной в десять миль, находились в пределах мили от той работы, которую мы здесь выполняли.
Мой идентификатор также не сработал на этих дверях, но Кэррин, очевидно, ждала меня, потому что двери распахнулись, и я увидела, что она стоит на пороге.
– Доброе утро, Пейдж, – тепло поприветствовала она меня. – Не хочешь присоединиться ко мне в моем кабинете?
Я не очень-то хотела. Я хотела бы подойти к своему компьютеру и просмотреть несколько жалоб. Я подумала, что если бы я сегодня утром поудаляла несколько фотографий интимных мест и немного пропаганды расизма, то смогла бы обрести душевное равновесие. Но не могла же я сказать ей этого.
– Это было бы здорово. Я кое-что придумала.
– Я уверена, что так и есть, – согласилась она.
– Ты… ты знала, что я приду? – Я не могла ее не спросить.
Она слабо улыбнулась.
– Я включила твой идентификатор в список запрещенных к проходу, – призналась она, имея в виду тот код, который Pictey присваивал людям, которые были уволены или признаны неуравновешенными при обследовании на психическое здоровье. – Но не потому, что ты для кого-то опасна, – быстро добавила она, – а потому, что хотела знать, когда ты придешь. Быть предупрежденной и все такое. – Ее улыбка была на удивление непринужденная. – Моя работа, помни, состоит в том, чтобы поддерживать тебя. Иногда мы не делаем выбор, который соответствует нашим интересам. Иногда мы можем даже навредить сами себе, несмотря на лучшие намерения.
Я закатила глаза.
– Я никому не причиняла вреда. Я просто пыталась понять, что пошло не так, вот и все.
Кэррин вздохнула.
– Давай поговорим в моем кабинете.
Ее глаза скользнули в сторону, как будто она искала кого-то, кто мог бы услышать. Я последовала за ней в кабинет и почувствовала себя странно дезориентированной. Неужели я узнала о Джессике только в пятницу? С тех пор я безуспешно пыталась не копать глубже в онлайн-жизнь моей сестры. Я нашла ее детские фотографии, которые моя мама загрузила много лет назад, посмотрела видео с ее первым сольным концертом, сделала ряд обоснованных предположений о ее подростковом возрасте, совершила виртуальную экскурсию по квартире на Airbnb, в которой она останавливалась в прошлом году, и прочитала все ее онлайн-отзывы.