не приказывал, чтобы ты переставал ее трахать, тупоголовая псина!
Мы с Дином быстро переглядываемся, и я киваю, проглатывая искренний ответ, что я не в порядке. И в порядке никогда не буду.
Дин вздыхает, медленно моргая. Я его не убедила, но он понимает, что ничего не может с этим поделать. Поэтому неохотно приподнимает меня и снова оказывается внутри, заполняя собой. Я издаю тихий вздох. Меня беспокоит странное чувство облегчения от ощущений Дина между ног. Может быть, это извращенный случай Стокгольмского синдрома. Может быть, я сошла с ума. Или просто Дин теплый, безопасный и знакомый, и это все, за что мне остается цепляться.
Я приму любую помощь, которая мне доступна.
Закончив, Дин выходит из меня и утыкается лицом в изгиб моей шеи, как и всегда.
– Мне жаль. Прости меня, Кора. – Его дыхание щекочет мне ухо, а кожа намокает от слез. – Пожалуйста, прости меня.
И я прощаю. Всегда прощаю.
Дина отпихивают обратно в свой угол и сажают на цепь, как настоящую собаку. Обычно после этого Эрл уходит на работу, но сейчас он медлит, а затем оборачивается, вперив в меня свои темные глазки. Я вздрагиваю.
– Моя очередь, котенок.
Что?
Нет. Пожалуйста, нет.
– Я… я думала, твоя очередь завтра, – пищу я, медленно пятясь назад, желая раствориться в трубе.
Эрл кидается ко мне и бьет меня наотмашь, заставляя вскрикнуть.
– Эй! – Дин неистовствует, гремя цепью, от него волнами исходит ярость.
– Я беру желаемое, когда захочу, ты, тупая сука! Поняла? – шипит Эрл.
Я киваю. Из глаз текут слезы, а челюсть пульсирует от боли.
Эрл срывает с себя ремень… и когда тот грубо проскальзывает сквозь петли, отлетает крошечный кусочек металлического язычка. Очень маленький, он едва слышно падает у ноги Дина, но Дин его замечает. Я пытаюсь никак не реагировать, чтобы не выдать нас, но округлившимися глазами смотрю, как Дин незаметно прячет металлическую застежку под носком.
Не знаю, чем это может нам помочь и может ли вообще, но уже хоть что-то.
Это все, что у нас есть.
Глава 10
– Ты скучаешь по ней?
На восемнадцатый день в окно заглядывает солнце и дразнит нас. Мы сидим по своим углам лицом друг к другу, наши ноги вытянуты и почти соприкасаются носками. Дин опирается спиной на свою трубу, его взгляд устремлен поверх моего плеча.
– По кому? – рассеянно спрашивает он.
Он знает ответ, но я все равно отвечаю.
– По моей сестре.
Дин моргает, медленно и лениво. На его лице появляется отстраненное выражение, и между нами повисает молчание. Интересно, о чем он сейчас думает? Прокручивает ли мысленно воспоминания, как кинопленку?
Наконец он один раз кивает, так же медленно.
– Мы должны были пожениться через две недели. Мэнди хотела зимнюю свадьбу с бархатными шалями, санями, запряженными лошадьми, и белыми рождественскими гирляндами.
На моем лице расцветает ностальгическая улыбка, когда я вспоминаю, как мы