его бурлила, растягивалась, ворочалась, пока все острые палочки, колющие ее изнутри, не складывались так, чтобы позволить спокойно жить дальше.
– Кроме того, эти женщины из «Мира ногтей» тоже должны как-то зарабатывать, разве нет? – произносил он в конце концов с надеждой в голосе, а мы с энтузиазмом поддакивали:
– Именно!
Вот так совместными усилиями нам удалось провести Святошу через мрак сомнений и счастливо отбуксировать его в начало апреля, к последнему моменту, когда можно было подать заявку на розыгрыш билетов на финал «Лиги чемпионов».
– Ну что, сколько у вас? – спросил Бартек, но никто не хотел говорить первым.
Была пятница, уроки кончились, но мы еще не разошлись по домам. Впервые в этом году по-настоящему пригрело солнце, и хотелось посидеть после школы на заборчике, который выкраивал в бетонной пустыни небольшой кусочек земли для жизни старого клена.
– А у тебя сколько? – ответил Ушастый.
Они с Бартеком были Неймарами[4] колпортажа. Они отдавали себе отчет, что нет лучшего способа определить, кто больше Неймар, чем сравнить заработки. Отсюда этот интерес.
– Ты первый, – уперся Бартек.
– Почему я? – спросил Ушастый.
– Потому что я нашел работу.
– Ну и что?
– Ну и то.
В конце концов Ушастый сдался и с некоторым волнением сказал:
– Шестьсот пятьдесят четыре злотых и семьдесят два гроша.
– Что?! – закричал Бартек. – Ты из карманных добавил, да?
Ушастый покраснел от гнева.
– Я добавил?! Ничего я не добавлял! Ни гроша! – он ударил себя кулаком в грудь так, что кости затрещали.
– А! – вспомнил Бартек. – Я как-то болел и не раздавал. Тогда сходится. У меня шестьсот сорок восемь. Если бы я тогда пришел, было бы больше.
– С чего ты решил? – заволновался Ушастый.
– Просто. Если добавить…
– Ладно, неважно, – внезапно прервал их Яцек. – Так или иначе, у нас слишком мало денег. Вам хотя бы немного не хватает, а у меня всего триста. Ну, что поделать – я хотел, я пытался, не получилось. Не знаю, как вы, но я сдаюсь. Впрочем, мне кажется, по телеку все равно лучше видно.
Капля оптимизма, заключенная в последней фразе, должна была хоть немного подсластить поражение, однако наоборот добавила ему горечи. Я мог бы, пожалуй, и посочувствовать Святоше, если бы не истратил весь запас жалости на себя. Мои четыреста шесть злотых – это, конечно, чуть больше, чем его три сотни, но все равно мне не хватало так много, что это уже не имело значения. Конечно, я и раньше знал, сколько у меня денег. И то, что я не успею собрать нужную сумму, уже несколько недель было для меня почти очевидным. Только вот для настоящей мечты этого «почти» было достаточно. В этом «почти» заключалась огромная надежда.
– Я тоже отпадаю, – обреченно сказал я, расставшись с последними иллюзиями.
От остановки до дома мы с Яцеком плелись