впился и так глубоко, гад, что без пинцета не достать, это как, противно? Угу, а вот и нет! На самом деле – дико приятно. Потому что синяк на локте и заноза под ногтем так занимают сознание, что можно за целый час ни разу не вспомнить, что у тебя четыре перелома голени, причем один из них – открытый.
Или взять зубную пасту. Например, болгарскую. Марки «Крест». По рубль сорок за тюбик. Вот она – зачем нужна? Скажете, зубы чистить? Как бы не так! Для чего их чистить, если два последних дня ничего не ел? Нет, с пастой надо по-другому. Нужно сперва выдавить на дно кружки примерно четверть тюбика, растолочь двумя столовыми ложками и высыпать туда же последнюю таблетку «аскорбинки» из аптечки, залить все водой и размешать. Потом поморщиться и выпить. А что? Если бы в пасте было что-нибудь вредное для здоровья, ее бы стоматологи детям не рекомендовали. А так выпил кружечку – и на полдня ни о какой еде думать не можешь, настолько питательным вышло блюдо. А уж каким свежим после него становится дыхание…
Так что все на свете относительно, все. То, что в обычной жизни кажется чем-то бесспорным, при определенных условиях выворачивается наизнанку и становится своей противоположностью. Подвиг оборачивается подлостью, от верности остается ревность, а предательство… Да, пожалуй только предательство останется собой, как ты его ни крути. Что же до всего остального…
Взять хотя бы ту ночь в Колонном Зале. Когда она лежала посреди пещеры в окружении хрустальных колонн – ни дать ни взять спящая красавица, разве что сна не было ни в одном глазу – и жалела о том, что сказка так скоро сказывается, еще чуть-чуть, и конец. И не будет больше этой красоты, и Тошка, весь день счастливый и по-особенному нежный, снова станет серьезным и подтянуто деловым: через неделю у него заканчивается отпуск. Как же ей не хотелось отсюда уходить…
И ведь не ушла в итоге.
Той ночью ей казалось, что минувший день запомнится на всю жизнь, волшебный день, сказочный. А прошло всего ничего – и все ее детские восторги поблекли, как цветастый платок после тридцати стирок, а вспоминается чаще всего не сталагмитовая роща и не свеча на подставке из оникса, а тот эпизод, когда она запихивала в себя сухую горбушку с жирными кружочками сервелата. Чуть не давилась, а запихивала. Не выбрасывать же…
Или, не ходя далеко, взять вот этот самый момент, который сейчас. Пять минут назад вроде бы изнемогала от голода и жажды, из сил выбивалась, а вот поди ж ты – разошлась, развела философию на ровном месте, так что и про ногу забыла, и про усталость, поползла с ветерком, как здоровая. Впрочем, здоровая бы, наверное, пошла… А может, это близость воды придает Але сил?
Она еще раз хихикнула в темноте. На этот раз – не сдерживаясь.
Зигзаг тоннеля подошел к концу, за размышлениями Аля не заметила, как миновала последний поворот, тем не менее пальцы ее продолжали машинально отмерять пройденное расстояние. Ладони стали кулаками, кулаки – снова ладонями, осталось только загнуть последний палец – и она у цели. Звон капели, при полном отсутствии прочих звуков