мечта детства и всей юности: собственный дом, с красной крышей, беседкой во дворе и гамаком в саду, и чтобы ирисы росли у крыльца.
– Принято, – тень улыбки скользнула на его губах. Наверное, именно эта моя просьба подтвердила, что я не играю с ним, что настроена серьезно.
Вся следующую неделю я прожила у Чернова, он ежедневно забирал меня после работы, а еще теперь в моей сумочке лежали ключи от его квартиры. Антона я больше не видела, маленький лучик надежды, что Соколов хотя бы позвонит после нашего с ним разговора, угас так и не успев разгореться. При одной мысли о нем я злилась, совершенно по-идиотски закипала с полуоборота, превращаясь в одержимую фурию, стоило только представить, как он обнимает свою белобрысую. Мои вспышки злости Глеб быстро гасил, не знаю как, но ему удавалось трансформировать мои эмоции в дикое неудержимое желание, стоило нам оказаться за дверями квартиры, мы превращались в двух ненасытных дикарей. В его руках я забывала обо всем, я терялась настолько, что и имени своего не помнила. И мне это нравилось. Лишь в эти моменты я была свободна от душевной боли. Вот и сегодня, как только раздался щелчок дверного замка, и Чернов повернулся ко мне, я в предвкушении потянулась к его ремню. Но долбанный телефонный звонок обломал весь кайф.
– Слушаю, – произнесла в трубку, чувствуя, как руки Глеба уже задирают мое платье.
– Чего рычишь сестренка?
– Привет, Матвей! Ты не вовремя, – я едва не застонала, когда рука Чернова скользнула под мое нижнее белье.
– И чем же ты так занята?
– Не твое дело. Что хотел?
– Дома появись, наконец. Родители сегодня прилетают. И Глебу передай, что я его рожу увидеть хочу.
– Как увижу, передам, – брат раздраженно хмыкнул.
– Плохая из тебя конспираторша, Ян. Я знаю, что ты с ним тр*хаешься, и мне это совсем не нравится.
– Не суй свой нос в мою жизнь.
– С тобой я разбираться не буду мелкая, ума еще у тебя маловато. А вот с Черновым хочу пообщаться, – сдержанно рыкнул Матвей.
– Подъезжай, поговорим. Мы дома, – произнес Глеб, забрав из моих рук телефон и не собираясь слушать ответ, скинул вызов и отбросил на тумбочку, – что смотришь? Иди, ужин готовь, у нас гости.
– Он ругаться приедет. Идиот.
– Пусть орет, сколько захочет. Тебя это так сильно волнует?
– Нет, но… это неприятно.
– Неприятно, то что меня сейчас обломали с сексом. А все остальное это мои теперь заботы: и твой брат, и разговор с твоими родителями. Ты со мной. Ты моя. И все проблемы решаю я. Привыкай. – Чернов поймал мои губы коротким, но жарким поцелуем и, стянув с себя футболку, пошел в душ.
– Какое на фиг заявление вы подали? Ты понимаешь, что это моя сестра! – Матвей уже минут тридцать орал как потерпевший. Я сидела в гостиной и прекрасно слышала весь их разговор.
– И моя будущая жена. Архипов, ты так истеришь, будто я у тебя любовь всей твоей жизни увел. Твоя сестра выросла в шикарную женщину, и рано или поздно вышла бы замуж. Чем тебе моя кандидатура не по душе? – словно издеваясь, спокойно