Неужели, думал Аззи, они не знают о том, что наступает новое тысячелетие? Об этом знали по всей Европе – знали и принимали все возможные меры предосторожности. На проклятых пустошах водили хоровод Пляски Смерти, да и других зловещих знамений хватало в избытке. Многие смертные всерьез верили в то, что близится Конец Света. Некоторые неустанно молились. Другие же, уверив в то, что они обречены, пустились во все тяжкие: обжирались и блудили. Сразу в нескольких местах Европы видели Ангела Смерти – тот производил рекогносцировку на местности, а заодно – предварительную оценку, кого забирать в первую очередь. В церквях и соборах предавали анафеме распущенность и разврат. Впрочем, толку от этого было мало. Люди пребывали в тоске и смятении, опасаясь наступления зловещего года, когда, как обещали, мертвые восстанут из могил, на земле увидят фигуру Антихриста, и все живое соберется на Апокалипсис, последнюю великую битвы Добра и Зла.
Сам Аззи был далек от этих примитивных суеверий. Он знал, что человечеству предстоит еще долгий путь. Турниров, подобных нынешнему, будет еще не один и не два, равно как множество их уже имело место в прошлом, хотя воспоминания о них у человечества остались самые что ни на есть туманные.
В конце концов Аззи все это надоело, и он вернулся к себе в номер. До полуночи оставалось еще полчаса с небольшим. Аззи не надеялся на то, что Хай или Агата вернутся. Увы, не из того теста они были слеплены. И все же он решил справедливости ради подождать их.
Тянулись минуты, и деревню постепенно окутала тишина. Аззи больше всего любил это время суток – когда стрелки часов подбираются к полуночи, весь мир меняет свои очертания, когда сбивчивые вечерние молитвы уже позабыты, а до спасительной рассветной зари еще далеко. Именно в эти часы от полуночи и до рассвета Зло пребывает в блаженном мире с самим собой. Именно в эти часы оно вдохновенно экспериментирует, плодя все новые, все более заразные виды греха – в общем, занимается тем, что доставляет удовольствие духу Зла.
Миновала полночь, а в дверь так никто и не постучал. Аззи устал за день, а огромная кровать с балдахином на четырех столбах казалась на редкость удобной. Она прямо-таки искушала его, а поскольку демоны не приспособлены противостоять искушению, он сдался, улегся в кровать и закрыл глаза. Ему снился сон. В этом сне ему явились три девы в белом, и каждая несла в руках по святой реликвии. Они манили его к себе, приговаривая нараспев: «Ну же, Аззи, пойдем, порезвимся!». И Аззи ужасно хотелось пойти с ними, ибо они улыбались и строили ему глазки самым что ни на есть соблазнительным образом. И все же было в них что-то, что ему не нравилось – что-то, говорившее его наметанному глазу о том, что на деле они не испытывают влечения ко Злу, а лишь дурят ему голову, дабы заманить в предательские сети. Тем не менее, его влекло к ним – почти против его воли, как бы ни твердил он про себя строки из Кодекса Зла, гласившие, что Добро способно обретать привлекательную форму, и что демону надлежит остерегаться соблазна, дабы