у свекров, но чем черт не шутит, может и приютит на время.
– Сомневаюсь. Им до кучи только тебя недоставало со своими проблемами.
– Кстати, можно мне от Вас ей позвонить с городского?
– Ради бога! Телефон в прихожей.
– Спасибо. Я прямо сейчас, хорошо? – обрадовалась Дана.
– А ты уверена, что подруга еще не спит?
– Ничего, придется разбудить.
Дана направилась к телефонному аппарату, набрала номер. Глеб с сожалением покачал головой, глядя ей в след.
– Алло, здравствуйте! А Наташу можно?
– Кто? – Подруга.
– В больнице? А, что с ней такое? – А! Понятно. Ну, извините. Передавайте ей привет от Даны.
Дана положила трубку и безнадежно вздохнула, повернувшись к Глебу.
– Она в больнице. На сохранении лежит, уже вторую неделю.
– Понятно! Понятно! Выходит, идти тебе больше некуда?
Дана подала плечами.
– Ну, почему же! Я что-нибудь придумаю.
– Ну, конечно же придумаешь, я в этом нисколько не сомневаюсь! – сказал Глеб с иронией и досадливо стукнув себя по коленям, направился на кухню, бубня под нос.
– Придумает она, как же! Ну не выгонять же ее взашей в конце концов, как дворовую собаку. – А стоило бы!
– Что? Я не слышу. – Крикнула Дана ему вдогонку.
– Ничего. Я подумал, что ты зря отказалась от чая, вот что! Отправляйся в ванную, прими душ, у тебя, между прочим, и волосы выпачканы в белилах. И кстати, не забудь отмыть мою расческу, которой ты разглаживала всю эту подъездную грязь.
– Хорошо! –безропотно согласилась девушка и направилась в ванную.
Он резал хлеб, когда услышал за спиной ее шаги.
– Ну, что, готова? – спросил Глеб, не оборачиваясь.
– Готова. –Покорно ответила Дана.
– Тогда садись за стол. И хоть ты не хочешь чаю, придется все же из вежливости составить мне компанию.
– Да я хочу, только стесняюсь.
– Не переживай, я так и понял. Садись давай!
Глеб обернулся.
– О! – невольно воскликнул он.
Перед ним стояла не размалеванная до самых ушей молодая смазливая матрешка, а совсем другая девушка! Он даже рот приоткрыл от изумления. – Большие черные глаза, смотрящие на него, выстилали взгляд мягким трепетом черного шелка, поблескивая в переливчатом, меняющимся свете лампочек, висящих над барной стойкой, разноцветными маячками. Тонкий нежный абрис пухлых губ, сходился у кончиков рта на редкость притягательными извилинками. Девичий румянец на щеках, образовавшийся после теплого душа и розовеющими неровными штрихами забравшийся прямо под обрамляющие тонкий овал лица, черные вьющиеся волосы! Шея! Господи ты боже мой! Тонкая, бархатистая, с пульсирующей синей жилкой, несмело стремящейся ввысь от самой ключицы! И тут взгляд Глеба, оторвавшийся, наконец, от этой самой жилки, уперся в ее подбородок. Волевой, слегка выдающийся вперед, он, как предупреждающий стоп- сигнал служил ограничением ее красоты, вызывающе переключая внимание на себя. – Посмотрите! Я вне гармонии! – кричал он. – Я нонсенс! Однако, только с волей, принадлежащей лишь мне одному, вполне сумею удержать всю, собранную