у самого колена, потом еще раз его рука скользнула по жуткому отпечатку на ее ноге, сердце жалобно сжалось в груди при виде такой уродливой отметины прошлого. Глаза так и замерли на искалеченном участке ее молодого тела.
– Отвратительно да? – тихо спросила Ирина.
Глеб не сразу пришел в себя, убрав руку, он пристально взглянул ей в глаза, словно пытался понять, какого ответа она от него ждет:
– Лучше уж шрам на ноге, чем крест на могиле, – и, круто развернувшись, вышел.
– И на том спасибо! – крикнула она вдогонку и с силой ударила кулаками по ногам, отказывающимся слушаться хозяйку.
Как же она устала ощущать себя беспомощным, униженным инвалидом. Как хотелось снова вернуться в нормальную жизнь и забыть это ужасное мучительное время.
Завтракали они молча. По квартире Ирина уже мало по малу начала передвигаться сама, конечно, боль не покидала, но, по крайней мере, не приходилось никого просить.
– Спасибо за ужин, – сухо сказал Глеб, убрав газету, которую читал на край стола.
– Спасибо, что транспортировали меня в кровать, – в тон ему ответила Ирина, направившись к раковине со своей кружкой.
– Это было не сложно, обращайся, я ухожу, буду в … не важно, – Глеб помыл за собой чашку и вышел.
Ирина устроилась на балконе, правда поближе к входу, так как с детства боялась высоты, с книгой в руках. Майское солнце теплыми лучами согревало, казалось, не только тело, но и душу. Так охота было спуститься на улицу и прогуляться или даже пробежаться, раньше эти действия были сами собой разумеющиеся, а теперь приходиться тратить огромное количество сил, чтобы просто сделать шаг. Раздумья прервал телефонный звонок, Ирина достала из кармана своего халата сотовый:
– Антон, как я рада, что ты позвонил! Куда ты пропал? Конечно, я хочу прогуляться. Жду.
Ирина снова взяла свои костыли и со скоростью улитки начала свой путь в комнату.
Глава 14.
Домой Ирина вернулась к девяти часам, ей все было мало и не хотелось возвращаться. С Антоном так легко, не то, что с его лучшим другом. Антон привез ее в парк, костыли, как обычно они оставили дома. Он помогал Ирине передвигаться, опираясь на него, или поднимал ее на руки, а люди, проходившие мимо, улыбались им в след, считая, что у этих двоих любовь. Антон и не возражал против этого.
– Мороженное на улице в сто раз вкуснее, как я могла такое забыть, – весело сказала Ирина, сидя рядом с Антоном на лавочке в тени дерева.
Он смотрел на ее лучезарное лицо и никак не мог себе простить, что своими руками отдал ее Глебу. Надо было продать все, что есть: квартиру, машину, дачу, взять ссуду, наконец, занять у Глеба или на крайней случай продать себя на органы, – безнадежно подумал Антон, только бы быть для нее единственным другом и спасителем. Но теперь ничего не изменить, для нее существует еще и Глеб с его «щедрой душой». Антон знал, что друг тоже терзается. Он, безусловно, рад, что девушка выжила, но он не может простить себе, то свое