дружно против него ополчились.
– Вот какой ты стал деятельный, – в сердцах воскликнул Елеазар и осуждающе покачал головой, – вместо того, чтобы о спасении души подумать, ты о торговом деле печешься. Так мы тоже знаем, что от торговли с иностранцами нет никакой пользы, один вред. Они ушлые, часто норовят обмануть наших людей. Неужели не слышал, как в Туле на оружейной фабрике иностранцы повыгоняли русских мастеров и привезли своих? Наш человек доверчивый и бесхитростный, он торгует честно и живет не нахрапом. А деньги на каменный храм мы милостыней в Москве соберем. Постоим на паперти и соберем.
Остальные старцы закивали головами в знак согласия. Все они с подозрением и осуждением поглядывали на Никона.
Вперед вышел Амвросий.
– Вот мне рыбаки тоже рассказывали, что иноземцы совсем задушили русских купцов в Архангельске. Не позволяют возить на своих судах товары в Амстердам. А ты предлагаешь им нашу икру и рыбу продавать.… Да им с нашей овцы и клок нельзя даром отдать.
Однажды после богослужения Никон дождался, когда монахи уйдут из церкви и останутся Елеазар и соборные старцы.
– Зачем, преподобный, кладем земные поклоны? А если бы можно было только в пояс кланяться, то, думаю, и Богу не было бы противно. Ведь это всего лишь обряд. Главное, что держишь в уме и сердце, – сказал им Никон. Старцы от удивления даже замерли.
– А ты что же, поди, колени и лоб уже до дырок истёр, коли не хочешь в землю кланяться? – с ехидством поинтересовался Амвросий у Никона.
– О чем ты толкуешь, еретик? – запальчиво воскликнул Елеазар, обращаясь к Никону. – Ты разве не знаешь, что Христос молился в Гефсиманском саду на коленях? Обряд для православных есть плоть земная всякого священнодействия. Сын Божий не мог явиться к людям без плоти, так и мы не можем отказаться от соединения Божества с плотью. В проявлении божественного через обряд и есть суть таинства. А ты желаешь изменить его суть. Не буди ересь в православных людях, иначе твоя душа будет сожжена вечным огнем.
Старцы вокруг зашептались с осуждением. Не обращая на них внимания, Никон упрямо возразил.
– Не боюсь вечного огня, потому что ничем не прогневал Господа, ибо не помрачил свою душу никаким преступлением и искренне каюсь. Уповаю на милосердие Спасителя, – и неожиданно для старцев перекрестился тремя перстами.
Увидев это, Елеазар затрясся от гнева.
– Кукиш богу слагаешь? Хочешь посеять ересь, идущую от антихриста, и служишь ему?
– Если это служение антихристу, то почему в греческих церквях крестятся тремя перстами? От греков к нам пришла христианская вера. Еретика Мартина Армянина, учившего православных слагать два перста, Киевский собор предал проклятию, о чем записано в наших книгах. Я сам читал эту запись, когда переписывал книги, – продолжал настаивать Никон.
– Опомнись! Да как ты смеешь произносить крамолу в стенах Божьего храма! Истинно говорю – ты заблудшая овца и еретик. А то, что ты говоришь, то в наших соборных церквях не принято и не прописано