жуткими чёрными ящерицами с шипами на спинах и огромными зубами. Меня не отправили в карьер, чтобы я помог разгрузить и перенести ящики, натаскать воды, напоить ящериц. Потом слуги поставили шатёр, начали таскать в него сундуки, рядом поставили ещё пару шатров. Когда всё было приготовлено, из одной повозки вышел небольшой, во всём чёрном то ли человек, то ли не человек (лица его не было видно) и направился в шатёр. Туда же пошли наш хозяин и два главных надсмотрщика. А меня выгнали, велев идти на кухню, где моё место.
Когда я пришёл, Лоо был взволнован, ходил взад-вперёд и что-то бормотал под нос.
– Это Морок, третий по силе шаман, его прислали в дальний каму неспроста. Они прибыли сюда или за гоблином, или закрыть карьер, или они узнали что-то такое, что их сюда привело. Неспроста всё это, ох, неспроста! Матвей, если что-то начнётся, тебе надо бежать в пустыню, и не говори ни слова, гигант найдёт тебя, он будет твоим хранителем.
Он впервые назвал меня просто Матвеем, видно, что старик нервничал и что-то действительно происходило.
– Лоо, но как же ты? Как же ошейник? Он меня не выпустит из лагеря! И как я выживу в песках один? – спросил я.
– Не бойся, мой сын, ты – Хозяин песков, там ты будешь дома, великие пески не дадут тебя в обиду, не позволят умереть от жажды. Твой обруч смирения ты давно можешь снять, он не работает, но не спеши, пока он нужен для вида, – старик подошёл, и я обнял его как самого дорогого человека в мире. На его глазах появились слёзы, он держал меня, и я чувствовал, как они капали мне на грудь. – Позови здоровяка, мне надо поговорить.
– Старик, хватит наводить смуту, они не знают про меня, они пришли за гоблином ну или закроют этот каму и всех рабов отправят на другой карьер. Что тут такого, почему мы должны этого бояться?
Он посмотрел на меня и сказал:
– Если они пришли за гоблином, это хорошо, обойдёмся малой кровью, а если они пришли закрыть каму, то рабов не отправят никуда, их просто закопают, чтобы не было свидетелей. Пустыня всё заберёт навсегда. А вот если они пришли за тобой, тогда всё впустую, они уничтожат всё на много закатов, и не останется ничего, кроме чёрных песков, мёртвых песков, и, поверь, они это могут сделать, не пожалеют никого, чего бы им это ни стоило.
Я пошёл в карьер, меня трясло. Столько народу убьют, чтобы никто не узнал про это место. Мне было жаль зверолюдей, с которыми я столько лет провёл в рабстве, на душе было тяжко, наворачивались слёзы. Я нашёл Маласима и сказал, что его зовёт старик. Он, не говоря ни слова, взял большую кувалду.
– Ну что, Дум-дум, пришло время, пора в путь. Пойдём! – и протянул мне свою ручищу.
Мы поднялись наверх, и я заметил, что, пока меня не было, произошли изменения: как будто всё вокруг затянуло чёрными облаками, и налетел ветер, поднявший в воздух песок.
Большой человек пошёл в сторону пещеры, где обычно пропадал старик, я вернулся на кухню, но по пути об меня что-то стукнулось, и я увидел, что гоблин стоит на коленях, держится за прутья клетки